В. Новиков - Все шедевры мировой литературы в кратком изложении.Сюжеты и характеры.Зарубежная литература XVII-XVIII веков

Фабрицио с Мирандолиной растащили незадачливых дуэлянтов. Припертый к стенке, кавалер наконец вынужден был во всеуслышание признать, что Мирандолина покорила его. Этого признания Мирандолина только и ждала — выслушав его, она объявила, что выходит замуж за того, кого прочил ей в мужья отец, — за Фабрицио.

Кавалера Рипафратта вся эта история убедила в том, что мало презирать женщин, надо еще и бежать от них, дабы ненароком не подпасть под их непреодолимую власть. Когда он спешно покинул гостиницу, Мирандолина всеже испытала угрызения совести. Графа с маркизом она вежливо, но настойчиво попросила последовать за кавалером — теперь, когда у нее появился жених, Мирандолине без надобности были их подарки и тем более покровительство.

Д. А. Карельский

(II feudatario)

Комедия (1752)

Общинный совет Монтефоско в лице трех депутатов общины — Нардо, Чекко и Менгоне, а также двух старост — Паскуалотто и Марконе собрался по весьма важному поводу: умер старый маркиз Ридольфо Монтефоско, и теперь в их края ехал вступать в права собственности его сын, маркиз Флориндо, сопровождаемый матушкой, вдовой маркизой Беатриче. Почтенным членам совета предстояло решить, как получше встретить и поприветствовать новых господ.

Сами депутаты были не горазды на язык, их дочери и жены тоже, в общем-то, не блистали образованностью и воспитанием, так что сначала всем показалось естественным поручить встречу маркиза с маркизой синьору Панталоне деи Бизоньози, венецианскому купцу, давно жившему в Монтефоско откупщиком доходов маркизата, и воспитанной у него в доме юной синьоре Розуаре. Но по здравом рассуждении обе кандидатуры были отклонены: синьора Панталоне — как чужака, богатевшего на поте и крови монтефоскских крестьян, а синьоры Розауры — как особы заносчивой, строившей из себя — с полным, впрочем, и никем из деревенских не оспариваемым правом — благородную.

Эта самая синьора Розаура в действительности являлась законной, но обойденной судьбою наследницей как титула, так и владений маркизов Монтефоско. Дело в том, что маркизат был владением майоратным, и отец Розауры при наличии прямых наследников не имел права продавать его. Но в момент совершения сделки он не подозревал, что его жена ждет ребенка, да к тому же и умер старый маркиз за шесть месяцев до рождения Розауры. Покупатель Монтефоско, покойный маркиз Ридольфо, поступил с девочкой по чести — он выдал Панталоне внушительную сумму на ее воспитание, образование и даже на небольшое приданое, так что жаловаться Розауре было особо не на что. Но когда она подросла, мысль о том, что кто-то другой пользуется ее титулом, властью и деньгами, стала не давать ей покоя. Розаура могла бы затеять процесс, но на это требовались большие деньги, да и старый Панталоне уговаривал девушку не портить жизнь людям, благородно с нею обошедшимся.

Поскольку замок пребывал в запущенном состоянии, новые господа должны были остановиться в доме Панталоне. Маркиза Беатриче оказалась дамой благородной и благоразумной, сын же ее, юный Флориндо мог думать лишь об одном — о женщинах, и само вступление во владение Монтефоско радовало его исключительно потому, что среди новых подданных, как он полагал, непременно должно оказаться изрядное число красоток. Так что когда к Флориндо явились делегаты общины, он едва позволил произнести им пару слов, зато оказавшись наедине с Розаурой, сразу ожил и, не тратя даром времени, настоятельно посоветовал девушке не быть идиоткой и поскорее предаться с ним восторгам любви.

Своею несговорчивостью Розаура неприятно поразила маркиза, но он не оставлял грубых исканий до тех пор, пока им не положило конец появление синьоры Беатриче. Она выставила вон сына, а с Розаурои завела серьезный разговор о том, как бы ко всеобщему удовольствию уладить досадный имущественный конфликт. Розаура обещала в разумной мере помогать всем ее начинаниям, так как видела в маркизе достойную особу, помимо родного сына любящую также правду и справедливость.

Потерпев фиаско с Розаурой, Флориндо, впрочем, быстро утешился: в соседней комнате, куда его выставила мать, аудиенции у маркизы дожидалась делегация женщин Монтефоско. Джаннине, Оливетте и Гитте пришелся весьма по вкусу молодой маркиз, красавчик и весельчак, каждая из них с готовностью дала ему свой адресок. Флориндо они все тоже очень понравились, чего нельзя сказать о его матери, которая была несколько разочарована тем, что ее встречают не слишком отесанные девушки из низших слоев. Определение «из низших слоев» делегатки, позабавив этим синьору Беатриче, неожиданно восприняли как комплимент — еще бы, дескать, конечно они из долины, а не какие-нибудь дикарки с гор.

С маркизой Беатриче девушки в меру способности вели изысканную по их понятиям беседу, но когда к обществу присоединилась Розаура, встретили ее подчеркнуто хамски. Маркиза пожалела сироту, при всем благородном происхождении вынужденную жить в таком ужасном окружении, и у нее возник план: чтобы позволить Розауре вести достойную ее жизнь, прекратить безумства Флориндо и уладить спор вокруг прав на Монтефоско, необходимо женить молодого маркиза на Розауре.

Флориндо отнесся к замыслу матери прохладно, но обещал подумать; старый, умудренный опытом Панталоне горячо поддержал ее. Когда же синьора Беатриче изложила свои планы Розауре, та гневно заявила, что для нее абсолютно невозможен брак с молодцом, вместе с деревенскими девками распевающим малопристойные песенки о ней, Розауре.

Дело в том, что, отделавшись от материнских наставлений, Флориндо тут же побежал в деревню и теперь недурно проводил время с Джанниной и Оливеттой. Беатриче послала к нему Панталоне с приказанием немедленно возвратиться из деревни. Флориндо и слушать не стал занудного старика, хотя тот, помимо материнского гнева, сулил ему и побои со стороны оскорбленных деревенских мужчин.

По пути от Джаннины с Оливеттой к красотке Гитте Флориндо чуть было не нарвался даже на нечто худшее, нежели палочные побои. Случилось так, что дорогу к ее дому он спросил у ее мужа Чекко, охотника, никогда не расстававшегося с ружьем. Это последнее и послужило весомым аргументом, заставившим маркиза, пусть хотя бы на словах, согласиться с тем, что жены и дочери подданных не входят в число причитающихся ему доходов с вотчины.

Чекко не ограничился тем, что не пустил Флориндо к жене: убедившись, что тот убрался восвояси, он направился в совет общины, где как раз обсуждался вопрос о том, как лучше вечером развлечь новых господ. Доложив о недостойных наклонностях Флориндо, Чекко заявил, что общине надо что-то предпринять для сохранения спокойствия и благочестия. Первым поступило предложение молодого маркиза застрелить, но было отклонено как больно кровавое; не прошли также предложения о поджоге дома и об оскоплении ретивого аристократа. Наконец Нардо высказал мысль, встретившую общее одобрение: надобно действовать дипломатично, то есть закинуть удочки к маркизе-матери.