Дмитрий Мамичев - Преступники и преступления. С древности до наших дней. Заговорщики. Террористы

Боясь, как бы Матерниан не написал того же во второй раз, он предпочел действовать, а не ждать. Вот на что он решается. Был некий центурион из личной стражи Антонина, постоянно сопровождавший государя; имя ему было Марциалий. Так вот, прошло всего несколько дней после того, как Антонин казнил брата этого Марциалия по клеветническому и оставшемуся недоказанным обвинению; и над самим Марциалием Антонин издевался, говоря, что он не мужчина, что он трус и Макринов дружок. Зная, что он скорбит об убитом брате и задет издевками Антонина, Макрин посылает за ним; совершенно в нем уверенный (Марциалий давно уже служил у Макрина и получал от него немало благодеяний), он убеждает его выждать удобный случай и нанести удар Антонину. И Марциалий поддается на уговоры Макрина, а так как он и без того был полон ненависти и стремился отомстить за брата, он с радостью соглашается сделать все, как только случай представится.

После этого сговора вскоре случилось так, что Антонин, живший в то время в Месопотамии, в Каррах, захотел выехать из своего дворца и отправиться в храм Луны, чрезвычайно почитаемый жителями той земли. Храм этот стоит далеко от города, так что это целое путешествие. Не желая утомлять свое войско, он взял с собой небольшой отряд всадников, и они тронулись в путь, чтобы, принеся жертвы богине, вернуться обратно. На середине пути у Антонина заболел живот, и он, распорядившись, чтобы все стали подальше, берет одного слугу и отходит в сторону, чтобы освободиться от того, что его беспокоило; так что все повернулись и отошли как можно дальше, проявляя почтительность и стыдливость перед происходящим. Марциалий, выжидавший первого удобного случая, видя, что Антонин остался один, бежит к нему, будто бы по знаку государя, чтобы — сказать или выслушать что-то; подойдя к нему сзади как раз в то время, когда тот снимал с бедер одежду, он наносит удар кинжалом, который незаметно держал в руках. Удар под ключицу был верный; так Антонин оказался беззащитным и был неожиданно убит. Когда он упал, Марцилий, прыгнув на коня, бежал. А всадники-германцы, которых Антонин любил и держал в своей личной охране, стоя сейчас ближе всех других, первые заметили происшедшее, бросились в погоню за ним и убили его, кидая свои дротики. Когда о случившемся узнало и остальное войско, все сбежались сюда, и первым сам Макрин, стоя над трупом, рыдал, будто пораженный горем. Все войско скорбно и тяжко переносило случившееся: они считали, что это Марциалий отомстил за свою обиду. Потом все разошлись по своим палаткам; а Макрин, предав огню останки, заключив прах в сосуд, послал его для погребения матери, жившей в Антиохии. А та, видя схожую судьбу своих сыновей, уморила себя голодом — то ли добровольно, то ли по принуждению. Вот как умерли Антонин и его мать Юлия. Единовластно, без отца и брата, он правил в течение шести лет.

Героаиан. История императорской власти после Марка. — СПб.: Алетейя,1995.

При дворе Августа Констанция [42] Констанций II — римский император 337–361 г. совершалось много позорных дел под предлогом охраны императорского величества. Стоило кому-либо обратиться с вопросом к знатоку по поводу свиста полевой мыши, встречи с лаской или подобного знамения, стоило прибегнуть для облегчения болезни к старушечьим заговорам, — способ лечения, который допускает даже медицинская наука, — тотчас следовал с той стороны, откуда нельзя было и ждать этого, суд и смертная казнь. В это время, жена некоего Дана, рассчитывая только попугать своего мужа, пожаловалась на него за какие-то мелкие проступки… Против этого ни в чем не повинного человека злоумышлял Руфин, состоявший и тогда за свое подобострастие старшим в канцелярии префекта претория. Ранее по доносу Руфина, воспользовавшегося какими-то сведениями, полученными от имперского агента [43] Agentusin rebus — агент императорской тайной полиции. Гауденция, был казнен тогдашний консуляр [44] Почетное звание. Панноний [45] Паннония — римская провинция (ныне Венгрия). Африкан вместе со своими сотрапезниками. Как сам Руфин с хвастовством рассказывал, он соблазнил легкомысленную жену Дана и вовлек ее в опасное мошенничество: он убедил ее разной ложью обвинить своего невинного мужа в оскорблении величества и сочинить, что Дан украл с гробницы Диоклетиана [46] Диоклетиан — римский император 284–305 г. пурпурное покрывало и скрывал его вместе с несколькими лицами. Подготовив таким образом погибель многим и надеясь этим возвыситься, Руфин помчался на главную квартиру, чтобы, как обычно, пустить там в ход свою клевету. Когда он сделал доклад, Маворций, состоявший тогда префектом претория, человек неукоснительно твердый, получил приказ произвести строжайшее расследование этого преступления, а товарищи к нему для допроса был назначен Урсул, комит [47] Комит — «спутник», должность в гражданском аппарате управления и в армии. финансов, отличавшийся также строгостью. Дело значительно разрасталось по духу того времени. Многие былиподвергнуты пыткам, но дело нимало не продвигалось, судьи оказывались в полном недоумении. Наконец выяснилась долго скрываемая истина, и та женщина созналась, что Руфин был виновником всей этой интриги, не скрыла и позора своего прелюбодеяния. Тотчас сообразно с действующими на сей предмет законоположениями оба были осуждены на смертную казнь, как того требовали порядок и справедливость. Известие об этом привело Констанция в ярость, и, скорбя о гибели Руфина, являвшегося как бы охранителем его благополучия, он послал верховных курьеров с грозным приказом Урсулу вернуться ко двору и явиться к ответу. Но тот, не обращая внимания на преграждавших ему доступ к императору, бесстрашно проник к нему и, войдя в консисторий, смело и правдиво разъяснил дело. Эта отвага заткнула рты льстецам, и Урсул спас от страшных опасностей как префекта, так и себя самого.

Тогда случилось в Аквитании [48] Римская провинция, ныне область во Франции. событие, наделавшее много шума. Какой-то негодяй был приглашен на богатый и роскошный пир, которые нередко даются в тех местах. Там он увидел два покрывала на обеденных ложах с такими широкими пурпурными полосами, что при искусной драпировке они казались пурпурной тканью, такими же скатертями был покрыт и стол. Оттянув снизу обеими руками переднюю часть своего плаща, он драпировался так, что оказался словно облеченным в императорское одеяние. Этот случай погубил богатое состояние. Такой же коварный поступок совершил один императорский агент в Испании, будучи также приглашен на пир. Когда он услышал обычный возглас слуг, вносивших вечерние светильники: «Да будет наша победа!» [49] Возглас: tuvincas был приветствием императору и сохранялся в Византии в VI веке, а вероятно и позднее. Ср. Theoph Chr. p. 182 Boor. злостно истолковал эти слова и погубил знатное семейство.