Николай Страхов - Д. Щеглов. — История социальных систем от древности до наших дней

Д. Щегловъ. — Исторія соціальныхъ системъ отъ древности до нашихъ дней. Т. I. Критическое обозрѣніе соціальныхъ ученій Платона, Т. Мора, Кампанеллы, Гаррингтона, Морелли, Мабли, Бриссо, Сенъ-Симона, Сенъ-Симонистовъ и Р. Оуэна. Спб. 1870 — т. II. Критическое обозрѣніе соціальныхъ ученій Фурье, Кабе, Л. Блана, Лямене, П. Леру, Бюше, Отта, Ог. Конта и Литтре. Спб. 1889.

Побужденія и намѣренія, въ силу которыхъ написана эта книга, безъ сомнѣнія заслуживаютъ величайшаго сочувствія. Авторъ былъ возмущенъ и испуганъ тою «умственною смутою» (его выраженіе), которая зародилась у насъ и породила столько бѣдъ и зла въ прошлое царствованіе, которая, конечно, продолжаетъ и теперь существовать и дѣйствовать, и можетъ, послѣ временнаго ослабленія, снова усилиться. Авторъ постарался вникнуть въ причины этого печальнаго явленія и рѣшился, по мѣрѣ своихъ силъ, противодѣйствовать ему.

Нельзя не отдать справедливости глубокому патріотическому чувству, которымъ руководился авторъ, и не признать правильности его указаній на наши бѣдствія и на обязанности, которыхъ мы не исполняемъ. Въ предисловіи ко второму тому онъ говоритъ:

«Произошла умственная смута, какъ начало, какъ корень зла; а затѣмъ смута политическая, какъ послѣдствіе ея;… произошли событія, которыя составили нѣсколько такихъ мрачныхъ страницъ нашей исторіи, какихъ было немного и въ наиболѣе печальные періоды ея. И, независимо отъ того траура, который вся Россія носила на виду у всей Европы, на виду у исторіи, сколько семействъ носили свой особенный, частный трауръ, если не на одеждѣ, то въ сердцѣ! Сколько отцовъ и матерей выплакали глаза, оплакивая погибель дѣтей! А затѣмъ, сколько злораднаго торжества имѣли наши враги, какъ внѣшніе, такъ и внутренніе, какъ явные, такъ и тайные, и насколько всѣ эти событія прибавили имъ самоувѣренности и энергіи въ стремленіи съ задачамъ, враждебнымъ русскому народу и русскому государству! — И такое положеніе дѣлъ продолжается уже многіе годы».

«Очевидно, что нашъ политическій организмъ находится въ состояніи болѣзни, и притомъ болѣзни острой и серіозной. Болѣзнь нужно лѣчить. Но, чтобы лѣченіе было успѣшно, ему должно предшествовать изслѣдованіе болѣзни, изысканіе причинъ ея, потому что только sublata causa tollitur effectus. У насъ какъ-будто этого не понимаютъ. Иностранцевъ наша болѣзнь занимаетъ; они не могутъ съ перваго раза понять: какимъ это образомъ въ организмѣ молодомъ, крѣпкомъ и здоровомъ, вдругъ начались столь серіозные симптомы болѣзни? И заграницей рядъ изслѣдованій о нашей болѣзни давно начался и до сихъ поръ продолжается. А намъ самимъ какъ-будто до этого никакого дѣла нѣтъ; какъ-будто это не насъ касается. Произойдетъ какой-нибудь особенный случай, въ родѣ подкопа, взрыва и т. и., и мы не прочь потолковать о немъ въ продолженіе двухъ дней, двухъ недѣль, или двухъ мѣсяцевъ, смотря до важности случая; а лотомъ опять совсѣмъ забываемъ о немъ, какъ будто-бы онъ представлялъ что-то въ родѣ аэролита, неожиданно прилетѣвшаго изъ другой области небеснаго пространства».

«У многихъ есть даже наклонность замять дѣло, или смотрѣть на него сквозь розовыя очки: говорятъ, что это ничего, пустяки, дѣло случайное, временное, которое само собой пройдетъ, что оно уже и проходитъ; не надобно только придавать ему большаго значенія, не надобно преувеличивать. Эти пріятныя рѣчи пріятно было бы и слушать. Но они какъ-будто не ладятъ съ фактами. Первыми представителями политической смуты были изгои, люди, выброшенные жизнью изъ ихъ колеи, а послѣдними (т. е. въ 1887 г.) совсѣмъ не изгои, а юношество, идущее своею нормальною дорогою, юношество, или находящееся въ школѣ, или только-что покинувшее ее съ полнымъ запасомъ свѣдѣній, сообщаемыхъ школою и съ надлежащими удостовѣреніями въ видѣ дипломовъ и аттестатовъ, и притомъ юношество, принадлежащее къ самимъ разнообразнымъ спеціальностямъ». (Т. II, стр. XIII, XIV).

Вѣрность этой картины несомнѣнна; если же таково положеніе дѣла, то совершенно понятно то горячее воодушевленіе, съ которымъ авторъ указываетъ на обязанности, вытекающія отсюда для всякаго сознающаго свои силы.

«Какъ же быть?» говоритъ онъ. «Не покориться же злу, не признать же власть Аримана, не смотрѣть же, сложа руки, на человѣческія жертвы, которыми чтятъ Молоха какіе-то его поклонники». «Противодѣйствіе злу», замѣчаетъ авторъ, «есть одна изъ самыхъ священныхъ обязанностей человѣка и гражданина». «Считая современное положеніе весьма серіознымъ не только для настоящаго, но и для будущаго, мы готовы повторить слова, сказанныя при другихъ обстоятельствахъ, также очень серіозныхъ: „вооружайтесь всѣ, вооружайся всякъ“! Сторонники царства тьмы берутъ только многолюдствомъ, — но не въ многолюдствѣ Богъ, а въ правдѣ Богъ; въ преданности дѣлу и въ единеніи сила. Одинъ преданный дѣлу человѣкъ принесетъ ему больше пользы, чѣмъ десять, которые готовы служить и нашимъ и вашимъ». (Т. II, стр. XXIII).

Таковы чувства и мысли, которыми былъ одушевленъ авторъ. Уже давно, двадцать пять лѣтъ тому назадъ, онъ рѣшился вооружиться противъ зла и для этого задумалъ написать ту книгу, которая передъ нами.

Источникомъ всего зла, какъ мы видѣли, онъ считаетъ «умственную смуту», превратныя понятія, заблужденія, распространившіяся въ это время; между заблужденіями главную роль онъ приписываетъ соціалистическимъ ученіямъ, проникшимъ къ намъ съ Запада и отвергавшимъ собственность, семейство и религію. Поэтому, для исцѣленія нашей болѣзни, нужно было написать критику «соціальныхъ системъ», показать ихъ внутреннюю несостоятельность и такимъ образомъ отрезвить умы, разрушить увлеченіе. Вотъ задача, которую взялъ на себя авторъ, и на которую потратилъ не мало труда и времени.

Конечно, на такую постановку вопроса можно сдѣлать нѣкоторыя возраженія. Хотя подобныя отрицательныя задачи очень важны и полезны, но наибольшей пользы, наилучшаго оздоровленія слѣдуетъ ожидать не отъ нихъ, а отъ задачъ положительныхъ, отъ укрѣпленія и развитія здравыхъ политико-экономическихъ и другихъ ученій. Увлеченіе соціализмомъ зависѣло у насъ не просто отъ его соблазнительныхъ софизмовъ и обѣщаній, а было усилено другими умственными вліяніями и разными обстоятельствами внутреннихъ перемѣнъ, черезъ которыя проходила Россія. И вообще, главное наше зло есть удивительная умственная зыбкость и пустота, отсутствіе въ нашей интеллигенціи твердыхъ основъ религіозныхъ и общественныхъ, при которыхъ невозможны были бы такія быстрыя и горячешныя увлеченія.

Но, при всѣхъ этихъ ограниченіяхъ, на которыя, впрочемъ, есть указанія у самого автора, книгу его слѣдуетъ, однако, признать совершенно нужною и своевременною, и составленіе ея поставить ему въ гражданскую заслугу.