Николай Страхов - Д. Щеглов. — История социальных систем от древности до наших дней

«Это основано на непреложномъ физіологическомъ законѣ; трудъ сопровождается разрушеніемъ тканей, изъ которыхъ состоитъ организмъ человѣческій; ткань распадается на элементы, и элементы эти затрудняютъ дѣятельность мышцъ, отчасти ослабляютъ ее, отчасти имѣютъ даже тотъ результатъ, что она сопровождается непріятнымъ, болѣзненнымъ ощущеніемъ. И тутъ никакія страсти, ни папильонна, ни кабалиста [1] Это названія, которыя придумалъ Фурье для особыхъ страстей, открытыхъ имъ въ душѣ человѣческой. не помогутъ» (т. II, стр. 122, 123).

Тутъ много неточнаго и неправильно выраженнаго. Всякое жизненное явленіе, безъ исключенія, сопровождается разрушеніемъ тканей, такъ что Клодъ Бернаръ даже выразилъ это въ очень парадоксальномъ изреченіи: la vie c'est la mort. И всякое жизненное отправленіе бываетъ пріятно, но всякое дѣлается тяжелымъ и даже мучительнымъ, какъ скоро перейдена извѣстная мѣра. Тяжесть же «рабочаго труда», если онъ иногда и не бываетъ тяжелъ физически, состоитъ въ принужденіи, однообразіи, лишеніи свободы, дурной обстановкѣ, и т. п. Однако же, всѣ подобныя недосмотры и недочеты разбираемой книги, во-первыхъ, незначительны, во-вторыхъ, не относятся прямо къ существенному предмету книги, то-есть къ изложенію соціальныхъ системъ и ихъ исторіи. Въ отношеніи къ этому изложенію за авторомъ нужно признать большія заслуги. Всѣ толкуютъ о соціалистахъ, многіе ихъ бранятъ, но никто не изучаетъ внимательно и безпристрастно. Взявшись за такое изученіе и въ продолженіе многихъ лѣтъ обдумывая соціальныя системы и собирая объ нихъ свѣдѣнія, авторъ успѣлъ правильно понять ихъ истинный духъ и представилъ каждую въ наиболѣе характерныхъ ея чертахъ. Въ силу этого онъ исправляетъ многія поспѣшныя заявленія другихъ ученыхъ и опровергаетъ ходячія мнѣнія и предразсудки. Вообще, во всѣхъ своихъ частяхъ эта книга представляетъ самостоятельность и отчетливость; это не компиляція, а дѣйствительное изслѣдованіе, отвѣчающее на главные вопросы о предметѣ. Можно смѣло сказать, что, напримѣръ, дѣятельность Оуэна изложена здѣсь такъ вѣрно и полно, что другаго подобнаго изложенія нѣтъ ни въ одной литературѣ. Есть конечно главы и не столь удачныя; можно сдѣлать нѣкоторые упреки главѣ о Платонѣ, а также изложеніямъ ученій Фурье и Конта. «Республика» Платона разсматривается преимущественно съ политической и экономической стороны, почему недовольно оцѣнена связь этой системы съ философскимъ ученіемъ Платона. Нельзя согласиться съ такимъ изложеніемъ: «Платонъ смотритъ на женщину, какъ на вещь, посредствомъ которой государство награждаетъ своихъ слугъ и вмѣстѣ съ тѣмъ производить здоровыхъ дѣтей сообразно со своими видами; на ея волю, чувства не обращается никакого вниманія* (т. I, стр. 30). Нельзя этого сказать, Платонъ, согласно съ Сократомъ, признавалъ у мужчинъ и женщинъ равныя способности къ добродѣтелямъ, и въ „Республикѣ“ женщины класса правителей и воиновъ получали то же воспитаніе и участіе въ дѣлахъ, какое имѣла мужчины; если же союзы опредѣлялись начальствующими, то тутъ было одинаковое принужденіе какъ одного, такъ и другаго пола.

Главы о Фурье и объ Ог. Контѣ показались намъ слишкомъ рѣзкими, хотя невѣрными мы ихъ назвать не можемъ. Онѣ лишь односторонни, именно, мало разъясняютъ, въ чемъ состояла привлекательность разбираемыхъ ученій; а привлекательность, очевидно, была сильная, если эти ученія производили такое обширное вліяніе и набирали приверженцевъ также между людьми умными и учеными. Впрочемъ, Фурье и Контъ вообще принадлежатъ къ загадочнымъ явленіямъ, которыя столько же привлекаютъ однихъ, сколько отталкиваютъ другихъ. Напримѣръ, Ренанъ отзывается о Контѣ съ неменьшимъ презрѣніемъ, чѣмъ г. Щегловъ.

Но, вообще говоря, нашего автора нельзя никакъ назвать пристрастнымъ. Онъ не принадлежитъ къ людямъ, которые задаются цѣлью только порочить соціалистовъ, и о которыхъ онъ разсказываетъ въ одномъ мѣстѣ своей „Исторіи“.

„Сюдръ“, пишетъ онъ, „былъ не единственный человѣкъ, старавшійся приписывать всѣмъ соціалистамъ безъ разбора всякаго рода гнусности. Въ то время [2] То-есть во время второй республики. , въ улицѣ Пуатье составилось негласное общество борьбы съ соціализмомъ, которое образовало значительный фондъ для этой цѣли, издавало въ громадномъ количествѣ брошюры и распространяло ихъ въ народныхъ массахъ. Въ брошюрахъ этихъ на истину не очень много обращалось вниманія; находили, что съ соціализмомъ можно бороться и ложью“. (Т. II, стр. 431).

Нашъ авторъ, напротивъ, обращаетъ строгое вниманіе на истину. За личныя свойства онъ однихъ осуждаетъ, но другихъ ставитъ высоко, напримѣръ, Оуэна, Кабе, Лямене; въ каждомъ ученіи онъ старательно отдѣляетъ вѣрныя и полезныя мысли отъ фантазій и софизмовъ; анализируя заблужденія, онъ доходитъ до ихъ корня, и старательно опровергаетъ исходные пункты. Нѣкоторыя изъ этихъ опроверженій замѣчательны по строгости въ различеніи понятій, по ясности и твердости выводовъ. Таково опроверженіе Кабе по вопросу о частной собственности и о свободѣ занятій (т. II, 313–353), опроверженіе Бюше по вопросу о наслѣдованіи имущества (т. II, стр. 758–764), и многія подобныя мѣста.

Такимъ образомъ, предметъ проясняется для читателя во всѣхъ своихъ главныхъ чертахъ. Мы видимъ, какъ увлеченія соціалистовъ зарождались въ силу ихъ личныхъ свойствъ и занятій и развивались, не будучи сдерживаемы основательными познаніями, которыхъ обыкновенно недоставало авторамъ системъ. Мы видимъ, какъ на практикѣ имѣли успѣхъ только личныя усилія, самоотверженность и благожелательность реформаторовъ, или же порядки, въ которыхъ они опирались на здравыя начала, и какъ быстро рушились всякія предпріятія, гдѣ въ основу полагался какой-нибудь фантастическій принципъ. Теоретическая критика, такимъ образомъ, подтверждается опытомъ, экспериментальною провѣркою.

Полнота и отчетливость этой картины всего лучше обнаруживается, если ее сравнить съ обыкновенными толками о соціализмѣ. Авторъ указываетъ не мало ошибокъ въ отзывахъ даже извѣстнѣйшихъ французскихъ, нѣмецкихъ и англійскихъ ученыхъ. Въ нашей литературѣ о соціалистахъ большею частію отзывались очень благосклонно, но, къ несчастію, безъ всякой основательноcти. Г. Щегловъ приводитъ выдержки или дѣлаетъ полные анализы статей разныхъ нашихъ авторовъ, писавшихъ о соціализмѣ, напр. Добролюбова, Чернышевскаго. Большею частію нельзя не изумляться странности этихъ писаній: въ нихъ господствуетъ произволъ безъ всякой оглядки, и совершаются самыя вопіющія отступленія отъ истины.

Вообще, вездѣ, гдѣ авторъ обращается къ явленіямъ нашей литературы, касающимся соціальныхъ ученій, нельзя не стать на его сторону, несмотря на нѣкоторыя его чрезмѣрныя рѣзкости и недосмотры. Впрочемъ, онъ умѣетъ полемизировать и сдержанно, и въ этихъ случаяхъ достигаетъ замѣчательной строгости мысли и неопровержимости выводовъ. Какъ на примѣры такой полемики укажемъ на истинно-блестящую его статью въ защиту своей книги (Отвѣтъ г. Ю. Я., въ началѣ II тома стр. I–XXVII), а также на статью противъ г. Вырубова по вопросу: Обратился ли Литтре къ вѣрѣ въ послѣдній годъ жизни? (тамъ-же, стр. 892–905).