Я. Засурский - Писатели США. Краткие творческие биографии

На нее же «работают» и многочисленные параллели с древними памятниками. Отзвуки библейских сюжетов легко ощутимы в романе «Авессалом, Авессалом!» (Absalom, Absalom! 1936), едва ли не каждый персонаж и эпизод «Притчи» имеет соответствия в евангельских текстах, героиня «Деревушки» Юла Уорнер уподобляется «древней Лилит», а сами края, в которых происходит действие, названы Йокнапатофско-Аргивским округом.

Но во всевечной атмосфере мифа не пропадает время актуальное, XX век с его социальными катастрофами. При всем поразительном своеобразии Йокнапатофы в ней сосредоточена энергия центрального, по существу, конфликта времени, того конфликта, к которому вновь и вновь обращается на протяжении столетия западная литература: враждебность буржуазного прогресса коренным основам человечности. Фолкнер создает целую вереницу людей-манекенов, искусственных людей, порожденных капиталистической цивилизацией, — Джейсон Компсон («Шум и ярость»), Лупоглазый («Святилище», Sanctuary, 1931), Флем Сноупс. Заряженные мощным чувством авторского протеста, эти зловещие фигуры становятся суровым обвинением существующему миропорядку.

Уже в ранних своих произведениях Фолкнер, избегая прямого отклика на современность, по существу, обращался к наиболее болезненным ее проявлениям. Так, в романе «Свет в августе» возникает фигура Перси Гримма — характерный лик расиста, уповающего на жестокую силу и презирающего любые гуманные идеалы. Впоследствии Фолкнер с гордостью говорил, что первым из американских писателей распознал опасность фанатизма, лежащего в основе фашистской идеологии. Равным образом и «Авессалом, Авессалом!» — роман, казалось бы глубоко погруженный в историю рода, объективно звучит вызовом экстремистским силам истории XX в.: в нем развенчивается ницшеанский миф сильной личности, взятый на вооружение идеологами фашизма.

Но наиболее отчетливо современная проблематика выражена в трилогии «Деревушка», «Город», «Особняк» (The Hamlet, 1940; The Town, 1957; The Mansion, 1959), где прослежены реальные пути укоренения буржуазных порядков, сатирически обрисованы их проявления и в то же время выявлены социальные силы, способные противостоять сноупсизму. В Йокнапатофе появляется коммунистка — Линда Коль, она-то и становится подлинным идейным противником буржуазного аморализма.

Критика долгое время не могла найти верного ключа к Фолкнеру. Это действительно нелегко — его творчество по-настоящему сложно, здесь господствует смешение стилей — от юмористически-гротескного до торжественно-библейского; версии, точки зрения на происшедшие события накладываются одна на другую, образуя невообразимый хаос; поток повествовательной речи то несется с огромной скоростью, то почти застывает, отливаясь в огромные фразы-монстры, наполненные самыми разнообразными сведениями из жизни обитателей Йокнапатофы; постоянно смещаются временные планы и т. д. В этих условиях комментаторы нередко избирали облегченные пути клишированных определений, представляя Фолкнера то бардическим певцом, у которого «нет идей», то, напротив, рационалистом, превращающим своих героев в рупоры различных идеологических концепций, то художником, патологически поглощенным живописанием зла. Не раз также творчество Фолкнера становилось испытательным полигоном разного рода критических школ — структуралистской, фрейдистской, мифологической.

Что касается советской критики, то в ней некоторое время бытовал (отчасти, впрочем, сохранившийся и доныне) взгляд на Фолкнера как на крупного представителя модернистской линии в литературе XX в., лишь с появлением «Особняка» вышедшего к горизонтам художественного реализма. Действительно, в фолкнеровской эстетической концепции есть черты трагического пессимизма, роднящие его как будто с модернистским взглядом на историю. Уже в «Шуме и ярости», произведении, безусловно, программном, четко выявлена проблема, волновавшая Фолкнера на протяжении всей жизни: бесконечная тяжба человека со Временем. И там же эта проблема нашла, по видимости, однозначное разрешение: «Победить не дано человеку… Даже и сразиться не дано. Дано лишь осознать на поле брани безрассудство свое и отчаяние; победа же — иллюзия философов и дураков».

Однако же сводить творческое мировоззрение автора к формулам отчаяния недопустимо. Писатель (с очевидностью следуя Ф. М. Достоевскому) для того ставит своих героев в предельные ситуации, чтобы проверить их способность, как любил говорить сам Фолкнер, «выстоять и победить». Идея конца человека глубоко чужда Фолкнеру, напротив, он постоянно ищет неисчерпанные резервы личности в трагической борьбе с жестокостью окружающего мира. Бесспорно, позиция писателя ослаблялась тем, что, не зная подлинно прогрессивных социальных сил, он отрицал идею коллективного, общественного действия. С тем большей надеждой обращался он к самой личности, с тем большим доверием относился к идее самовозрождения и непобедимости бытия, которая художественно осуществлена им в образе земли, пронизывающем всю йокнапатофскую сагу и придающем ей эпическую величавость. Вот почему Фолкнер говорил, что принадлежит к единственной литературной школе — школе гуманизма.

Высказывания писателя о литературе, комментарии к собственным произведениям собраны в книгах «Статьи, речи, переписка» (Essays, Speeches and Public Letters, 1966), «Фолкнер в Нагано» (Faulkner at Nagano, 1956), «Фолкнер в университете» (Faulkner in the University, 1959) и «Лев в саду» (Lion in the Garden, 1968). В СССР вышло в свет собрание сочинений Фолкнера в 6 т. (1981–1986). В 1985 г. выпущен том художественной публицистики Фолкнера («Статьи, речи, интервью, письма»).

Франклин (Franklin), Бенджамин (17.1.1706, Бостон, Массачусетс — 17.IV.1790, Филадельфия, Пенсильвания) — писатель-просветитель, философ, ученый, государственный деятель. Вышел из многодетной семьи иммигрировавшего из Англии ремесленника, владельца мастерской по производству мыла и сальных свечей. Проучившись два года в школе, вынужден был оставить учение и стать помощником отца. С детства упорно и систематически занимался самообразованием. В 12 лет стал работать в типографии своего брата Джеймса. В 1723 г., после ссоры с братом, Франклин бежал из Бостона в Филадельфию, где работал наборщиком, затем провел два года в Лондоне, тоже работая в типографии. В 1726 г. вернулся в Филадельфию, с которой связана вся его дальнейшая жизнь, и развернул широкую научнопросветительскую и издательскую деятельность, создал первое в Америке общество самообразования и просвещения (The Junto Club, 1727), организовавшее первую публичную библиотеку (1731) и ставшее предшественником Американского философского общества (1743). Франклин основал Академию для обучения юношества, преобразованную затем в Пенсильванский университет (1751). С 1729 г. он издавал «Пенсильванскую газету» (The Pennsylvania Gazette), впоследствии превратившуюся в «Сатердей ивнинг пост».