Николай Непомнящий - 100 великих загадок русской истории

Так, 68 лет назад, 18 мая 1935 года, потерпел катастрофу самый большой самолет, построенный в ту пору в мире. По оценкам экспертов, гибель советского моноплана, размах крыльев которого достигал 63 метров, а вес превышал 42 тонны, была тогда самой крупной авиационной катастрофой за всю историю авиации. Разумеется, одновременно с «АНТ-20» разбился и «И-15».

Страна погрузилась в траур. Соболезнования родным и близким погибших выразил лично Сталин. Слова сочувствия и скорби содержались в телеграммах, присланных в Москву президентом США Рузвельтом, лидерами других государств.

Самолет «Максим Горький»

Скорбь по погибшим сливалась с чувством гнева по отношению к виновнику трагедии. «Столкновение могло стать возможным только из-за безрассудного и бессмысленного ухарства, вышедшего за все пределы летной дисциплины, это и явилось конечной причиной гибели замечательного флагманского корабля, гибели нескольких десятков отличнейших товарищей», – писал на страницах «Известий» Н. Бухарин, в ту пору главный редактор этой газеты. «Преступное молодечество послужило причиной гибели отличных людей, чья трудовая энергия могла бы дать родине еще много ценного», – заявлял знаменитый пролетарский писатель, чье имя носил разбившийся моноплан. Выводы из сказанного напрашивались сами собой. «Правило тов. Ворошилова – «воздушных хулиганов не подпускать и на версту к военной авиации», – должно без всяких послаблений быть осуществлено и в гражданском воздушном флоте», – говорилось в директивной передовой статье «Правды».

Трагическая случайность, связанная с преступным и безответственным лихачеством пилота Н. Благина, – с таким объяснением гибель «Максима Горького» и вошла в историю.

А между тем были и другие версии, о которых молчала официальная советская пропаганда. Одна, имевшая (и имеющая до сих пор) хождение в среде самих авиаторов, исходит из того, что опытнейший пилот Н. Благин, начавший летать еще в 1920 году и прошедший путь от курсанта теоретических курсов авиации при дивизионе воздушных кораблей «Илья Муромец» до ведущего летчика-испытателя новых туполевских машин, не мог не отдавать себе отчета в том, сколь опасны воздушные трюки небольшого «И-15» в непосредственной близости от гиганта «АНТ-20». И если он все же предпринял попытку сделать «мертвую петлю» вокруг крыла «Максима Горького», то не из страсти к лихачеству, а потому, что заранее получил прямое указание «для большего эффекта» продемонстрировать в воздухе такую «фигуру высшего пилотажа»…

Ничего необычного в этой версии нет. Разве не шли на определенный риск организаторы советских военных парадов, которые ради внешнего пропагандистского эффекта приказывали пилотам выстраивать машины так, чтобы они составляли в небе слово «Сталин»? Известен и случай, когда в начале 50-х годов одному из участников таких парадов, опытнейшему пилоту М. Нюхтикову, было приказано во время пролета над Красной площадью снизиться едва ли не до уровня трибун на Мавзолее, а перед храмом Василия Блаженного резко уйти вверх. Летчик, отдавая себе отчет в том, что подобный «эффектный маневр» невыполним, ограничился тем, что лишь немного снизился над площадью, оглушив ревом двигателей находившихся внизу людей…

Существует, наконец, и еще одна, третья версия причины гибели «Максима Горького». Сегодня, когда открыты двери так называемых «спецхранов», где годами скапливались недоступные для советских людей зарубежные издания, мы узнаем, что в ряде выходивших в тридцатые годы за кордоном газет утверждалось, будто происшедшая в небе под Москвой трагедия связана вовсе не с воздушным лихачеством или ошибкой пилота, а являлась… заранее спланированным террористическим актом.

Французская газета «Сервис-Мондьяль», например, сообщала, что по слухам, циркулировавшим в 1935 году в Москве, в праздничном показательном полете «АНТ-20» намеревались принять участие Сталин в компании Молотова, Кагановича, Орджоникидзе и других высокопоставленных лиц Советов. И тут же со ссылкой на эмигрантские источники публиковала «предсмертное послание-завещание» Николая Благина. «Братья и сестры, вы живете в стране, зараженной коммунистической чумой, где господствует красный кровавый империализм, – якобы писал летчик. – Именем ВКП прикрываются бандиты, убийцы, бродяги, идиоты, сумасшедшие, кретины и дегенераты. И вы должны нести этот тяжелый крест. Никто из вас не должен забывать, что эта ВКП означает второе рабство…» «Братья и сестры, не забывайте, что означает «все хорошо» в действит ельности, – говорилось далее в послании. – В то время как у нас отбирали последние средства в виде принудительных займов и т.п., бандиты-коммунисты организовывали крупные попойки, танцевальные вечера и дикие оргии с проститутками и разбазаривали народные миллионы…» Заявив, что «коммунисты используют каждую предоставленную им возможность, чтобы поселять повсюду волнения, разруху, голод и нищету» и что «никогда и нигде в мире не будет покоя до тех пор, пока коммунизм, эта бацилла в теле человечества, не будет уничтожен», Благин объявлял, что он принял решение «протаранить самолет имени негодяя Максима Горького…»

Страшная, дикая версия, в которую трудно поверить: ведь даже если допустить, что Н. Благин, выходец из дворянской семьи, сын царского полковника, был и впрямь враждебен режиму, вполне очевидно, что он знал, не мог не знать – на борту «Максима Горького» находятся не Сталин и К°, а лишь летчики и авиастроители, т.е. его, Благина, коллеги и товарищи. Тем не менее и эта версия нуждалась в проверке, хотя бы для того, чтобы снять с погибшего пилота подозрения в терроризме…

Через несколько десятилетий после гибели «Максима Горького» снятый со всех постов Н.С. Хрущев, стоявший в 1935 году во главе столичной партийной организации, диктовал на магнитофон свои широко известные ныне мемуары. Вспомнил он и о катастрофе крупнейшего в мире моноплана: «…Я как первый секретарь Московского комитета партии занимался организацией похорон. Сталин очень рассердился и излил свой гнев на меня и на председателя Моссовета Булганина. Захоронение производили в крематории. Туда свезли трупы, сожгли их, а урны привезли в Колонный зал Дома Союзов, где выставили для доступа всем желающим отдать последние почести погибшим. Процессия растянулась на полгорода. Сталин, как бы в наказание за то, что мы допустили катастрофу, зло произнес: «Пусть Хрущев с Булганиным и несут урны всю дорогу». Но я считал за честь для себя участвовать в той похоронной процессии, а по пути в крематорий почему-то все время думал о красном цвете, в который ради контраста был окрашен несчастный истребитель…»