Лариса Лихачева - Энциклопедия заблуждений. Третий рейх

Однако то ли Гамильтон так «хотел» этих переговоров, то ли англичане понадеялись на русское «авось», только место для посадки не было подготовлено. Когда к самолету начали приближаться английские истребители-перехватчики, Гесс решился на прыжок с парашютом. При приземлении он сильно повредил ноги, но все-таки сумел добраться до ближайшей фермы. Фермеры не очень поверили, что человек в форме фашистского лейтенанта на самом деле является вторым человеком в иерархии нацистской партии Третьего рейха и не спешили организовывать ему встречу с Гамильтоном. Вызванный патруль узнал Рудольфа Гесса и доложил о странном парашютисте лично Черчиллю. Тот тоже не сразу поверил. Разбуженный среди ночи, он буркнул в трубку: «Вы хотите сказать, что заместитель фюрера прилетел в Англию? Гесс или не Гесс — мне все равно».

Таким образом, основываясь на заявлениях Вольфа-Рюдигера и секретарши Гитлера, не стоит говорить о том, что полет наци № 2 с самого начала был авантюрой. Вполне возможно, что Рудольф действительно всерьез рассчитывал на переговоры с Черчиллем. Напомним, Гесс-младший уверяет, что поговорить его отец хотел исключительно о гуманизме и вопросах мира в Европе.

Однако версию о тщательно спланированном и случайно провалившемся плане Гесса опровергает известный английский историк Роберт Джексон. В книге «Вторая мировая. Неразгаданные тайны» он пишет, что Гамильтон никогда не был знаком с наци № 2. Действительно, в 1936 году герцог побывал на Олимпийских играх в Берлине и был представлен нескольким пилотам люфтваффе. Но среди них не было летчика по имени Альфред Хорн, а именно этим именем назвался плененный Гесс сначала. Однако Гамильтон все же поехал в тюрьму «Мэрихилл Барэкс» в Глазго, где содержался добивавшийся с ним встречи «летун». Впоследствии он вспоминал: «Я вошел в камеру в сопровождении следователя и офицера охраны. Заключенный, которого, насколько помню, я никогда прежде не видел, сразу же потребовал, чтобы мы говорили с ним один на один. Я попросил офицеров выйти, что они и сделали». Гесс сразу же сказал, что давно хотел встретиться с Гамильтоном и три раза пытался прилететь в поместье герцога, но мешала нелетная погода. Затем он попросил герцога свести его с британскими властями. После беседы с пленным англичанин вышел к своим подчиненным и взволнованно сказал: «Не сочтите меня сумасшедшим, но я думаю, что в Глазго — Рудольф Гесс». Получается, что Гамильтон никак не был посредником между Гессом и Черчиллем.

Не согласен Роберт Джексон и с тем, что Гитлер лично благословил своего зама на английскую миссию мира. Исследователь ссылается на воспоминания переводчика фюрера Пауля Шмидта о том, что известие о перелете наци № 2 произвело в Верховной Ставке эффект разорвавшейся бомбы. Генерал Кейтель застал главу Рейха бегающим взад-вперед по кабинету и бормочущим, что Гесс сошел с ума.

Свои «пять копеек» в стройную систему заблуждений об истинных целях визита в Англию заместителя Гитлера по НСДАП вставили и американцы. Например, начальник тюрьмы «Шпандау», кадровый сотрудник ЦРУ подполковник Юджин Бирд считает, что Гесс вел переговоры с Британией еще до своего полета. Однако они зашли в тупик. И чтобы не оказаться в роли заговорщика, Гамильтон «сдал» своего приятеля — сообщил о его возможном визите и умыл руки.

Против заблуждения о том, что английский герцог ожидал приезда (прилета?) Гесса выступил английский исследователь Х. Томас. Он подверг сомнению сам факт договоренностей немца с британцами: «Нам предлагают поверить в то, что бывший наставник Гесса Хаусхофер начал тайную переписку с герцогом Гамильтоном, своим довоенным гомосексуальным партнером и, не получая от него ответа, тем не менее расхваливал его Гессу. Со своей стороны, Гесс, якобы встречавшийся ранее с этим человеком, вылетел в замок герцога в Шотландии для завершения мирных переговоров! И это с человеком, который даже не отвечал на письма!»

О том, что многие заинтересованы в сохранении заблуждений относительно перелета Рудольфа Гесса, свидетельствует эпизод, зафиксированный в протоколах Нюрнбергского процесса. На заседании 31 августа 1946 года наци № 2 пожелал сообщить о своей миссии в Англии, но едва успел произнести: «Весной 1941 года…», как его прервал председатель трибунала британец Лоуренс. После этого военный преступник отказался отвечать на вопросы судей и обвинителей и начал разыгрывать невменяемого, потерявшего память.

Кстати, о безумии Рудольфа Гесса. Есть упоминания о том, в лондонском Тауэре с ним работали более чем плотно — допросы иногда длились по 20 часов в сутки. Кроме того, вместе с едой ему регулярно давали психотропные средства. Это потом, уже в «Шпандау», Рудольф Гесс поправит свое здоровье. В британских же застенках Гесс едва успевал отдыхать от визитов военной контрразведки. Не давал англичанам покоя вопрос: зачем же все-таки пожаловал к ним наци № 2 и, самое главное, чьи интересы он представлял?

Как бы там ни было, установить истину нам пока не представляется возможным. Придется позаблуждаться до 2017 года…

Время от времени в прессе появляются сенсационные утверждения о том, что в тюрьме «Шпандау» более сорока лет сидел вовсе не Рудольф Гесс. Сторонники данной точки зрения утверждают, что в заключении находился двойник наци № 2. Подобную версию в разных вариациях высказывали различные исследователи.

Прежде всего, это доктор Хью Томас из Уэльса. Свою теорию он впервые выдвинул в книге «Убийство Рудольфа Гесса», вышедшей в 1979 году. Автор, находясь на службе в Берлине, в 1973 году получил возможность встретиться в «Шпандау» с заключенным № 7 — так в тюрьме называли Гесса. Доктор видел именитого узника во время медицинского осмотра без рубашки и отметил, что у него на левой стороне груди нет шрама, оставшегося у настоящего Гесса в результате ранения во время Первой мировой войны, — в 1917 году у Рудольфа было прострелено левое легкое. Хью Томас утверждал, что видимый рубец должна была оставить не только пуля, но и операция по ее извлечению, выполненная немецким хирургом Зауербрухом. Однако на теле заключенного № 7, как, впрочем, и на его рентгенограмме легких, уэльский медик ничего подобного не обнаружил.

Мнение британского коллеги разделял подполковник Ф. В. Козликов, который был последним врачом Гесса в тюрьме с советской стороны. Кроме того, он отмечал следующее: «Это прозвучит парадоксально, но, наблюдая за состоянием здоровья Гесса, мы, врачи, не имели под рукой ни истории его болезни, ни медицинской книжки — то есть никаких документов, где были бы указаны перенесенные им ранее заболевания, полученные ранения и так далее. Возможно, они находились в архиве тюрьмы, но при жизни заключенного в них, в общем-то, и не было особой необходимости: Гесс не страдал тяжелыми формами каких-либо заболеваний». Исходя из слов Ф. Козликова, можно допустить, что врачи, не знавшие о старой ране заключенного № 7, концентрировали внимание на иных аспектах состояния своего пациента и не занимались поисками шрама 70-летней давности.