П. Кочеткова - ПАЛАЧИ И КИЛЛЕРЫ.

Жизнь и смерть Фанни Каплан — загадка. Есть сведения, что и звали то её вовсе не Фанни, а Дора.

Британский агент Роберт Брюс Локкарт писал в своём дневнике: "В пятницу 30 августа Урицкий был убит Каннегисером, а вечером того же дня молодая еврейская девушка Дора Каплан стреляла в Ленина. Одна пуля попала в лёгкое, над сердцем. Другая попала в шею, близко от главной артерии…" Нет ничего удивительного в этой путанице с именами. Дора или Фанни — какая разница. Жившие в конспирации профессиональные революционеры сами забывали свои настоящие имена. Вы лучше вспомните, кто нами руководил… Кто из вождей осуществлял руководство массами под именем, данным ему при рождении родителями? Большинство пользовались партийными кличками и псевдонимами. Своеобразная игра? Прятки? От кого?

Летом 1994 года по радио «Маяк» передавали сенсационные воспоминания историка, в своё время работавшего в карательных органах. Голос пожилого человека объяснял, что утверждение коменданта Кремля П.Малькова о том, что он собственноручно застрелил Фанни Каплан и сжег с помощью Демьяна Бедного, — ложно.

Историк (бывший советский прокурор) рассказывал, что комендант Кремля вернулся из ссылки сломленным, на него оказывали давление, и писал он свои мемуары под чужую диктовку. Последнее не вызывает сомнений. Хотя диктовал, может, и сам Мальков, но коррективы и акценты, конечно, вносили и расставляли другие люди.

Выступающий утверждал, что Фанни Каплан не была расстреляна осенью 1918 года. До 1939 года она якобы содержалась в одном из лагерей под Свердловском в особо секретной камере со всеми удобствами. Кому и зачем понадобилось это тайное оружие в виде террористки, покушавшейся на Ленина — абсолютно не ясно.

Но все-таки в данном случае мы склонны больше верить Павлу Дмитриевичу, рука которого не дрогнула, спуская курок.

"2 сентября ВЦИК, заслушав сообщение Я.М.Свердлова о покушении на жизнь В.И.Ленина, принял резолюцию, в которой предупреждал прислужников российской и союзнической буржуазии, что за каждое покушение на деятелей советской власти будут отвечать все контрреволюционеры и их вдохновители.

"На белый террор врагов рабоче-крестьянской власти, — говорилось в резолюции, — рабочие и крестьяне ответят массовым красным террором против буржуазии и ее агентов". Народный комиссар внутренних дел Г.П.Петровский подписал приказ, в котором требовал от местных властей положить конец расхлябанности и миндальничанию с врагами революции, применяющими массовый белый террор против рабочих и крестьян.

В приказе предлагалось взять из буржуазии и офицерства заложников и при дальнейших попытках контрреволюционных выступлений в белогвардейской среде принимать в отношении заложников репрессии, подтверждая законность применения красного террора.

Совет Народных Комиссаров объявил 5 сентября 1918 года, что все лица, причастные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам, подлежат расстрелу".

Итак, красный террор получил как бы законодательное обоснование. И еще обратим внимание на логику большевиков: если 1 сентября "выстрел в Ленина ВЧК с полным основанием расценила как преступление против рабочего класса в целом", класса, понятно, многочисленного, то на другой день в приказе Петровского уже клеймится "массовый белый террор против рабочих и крестьян".

За сутки к рабочим прибавились и крестьяне. Видимо, массовость белого террора катастрофически нарастала. А на массовый белый террор надо отвечать массовым же красным террором. Логично.

Надо только привыкнуть к мысли, что выстрел в Ленина равнозначен стрельбе по рабочем и крестьянам "в целом".

О терроре стоит сказать немного подробнее. Вот, например, гневное послание Ленина председателю Петроградского совета Зиновьеву. Письмо написано 2б июня 1918 года, то есть спустя пять дней после убийства Володарского и за два месяца до выстрелов Каннегисера и Каплан.

"Т.Зиновьеву и другим членам ЦК. Также Лашевичу.

Тов. Зиновьев! Только мы сегодня услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и что вы (не Вы лично, а питерские цекисты или пекисты) удержали.

Протестую решительно!

Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную.

Это не-воз-мож-но!

Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное.

Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере…

Привет Ленин.

P.S. Отряды и отряды: используйте победу на перевыборах.

Если питерцы двинут тысяч 10–20 в Тамбовскую губернию и на Урал и т. п., и себя спасут, и всю революцию, вполне и наверное. Урожай гигантский, дотянуть только несколько недель".

Причинная связь между ожидаемым урожаем и необходимостью террора выражена в этом письме достаточно ясно. Ведь не собирать урожай, а отбирать его в Тамбовской губернии и на Урале должны были 10–20 тысяч питерцев.

Итак, была дана команда, и "красный террор" начался.

В Киеве, например, расстреливаемых заставляли ложиться ничком на кровавую массу, покрывавшую пол, стреляли в затылок и размозжали череп. Заставляли ложиться одного на другого, еще только что пристреленного. Выпускали намеченных к расстрелу в сад и устраивали там охоту на людей.

В отчете киевских сестер милосердия регистрируются такие факты. В "лунные, ясные летние ночи", "холеный, франтоватый" комендант губ. ЧК Михайлов непосредственно сам охотился с револьвером в руках за арестованными, выпущенными в голом виде в сад.

Французская писательница Одетта Кён, считающая себя коммунисткой и побывавшая по случайным обстоятельствам в тюрьмах ЧК в Севастополе, Харькове и Москве, рассказывает в своих воспоминаниях со слов одной из заключенных о такой охоте за женщинами даже в Петрограде (она относит этот, казалось бы, маловероятный факт к 1920 г.!) В той же камере, что и эта женщина, было заключено еще 20 женщин-контрреволюционерок, ночью за ними пришли солдаты. Вскоре послышались нечеловеческие крики, и заключенные увидели в окно, выходящее во двор, всех этих 20 женщин, посаженных на дроги. Их отвезли в поле и приказали бежать, гарантируя тем, кто прибежит первым, что они не будут расстреляны. Затем они были все перебиты…

В Брянске, как свидетельствует С.М.Волковский в своих воспоминаниях, существовал «обычай» пускать нулю в спину после допроса. В Сибири разбивали головы "железной колотушкой"… В Одессе — свидетельствует одна простая женщина в своих показаниях — "во дворе ЧК под моим окном поставили бывшего агента сыскной полиции. Убивали дубиной или прикладом. Убивали больше часа. И он все умолял пощадить".