Андрей Хорошевский - 100 знаменитых символов Украины

Конечно, миргородцы чтут великого земляка: главная улица названа именем писателя, местные гиды обязательно покажут туристам дом, где, как говорят, поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. А на площади, где во времена Гоголя была та самая «удивительная лужа», сейчас находится прекраснейший пруд, в котором плавают белые лебеди.

«Вода вонючая и к употреблению вовнутрь не гожая». Как ни странно, но именно с этого вердикта миргородских властей начиналась история Миргорода как одного из самых известных водных курортов Украины. Дело в том, что в 1912 году иссякли артезианские скважины, и перед горожанами встала проблема нехватки воды. Решено было на городской площади пробить новую скважину. Бурить пришлось долго, и все-таки, когда бур прошел отметку 600 метров, ударил фонтан воды. Но радость оказалась преждевременной. Из-за повышенного содержания сероводорода вкус и запах воды был такой, что казалось, будто на площади разбили сотни тухлых яиц. И потому городская управа постановила закрыть скважину.

Но проблема-то нехватки воды решена ведь так и не была. И поэтому через два года скважину посреди площади было решено расконсервировать, а воду из нее использовать для хозяйственных нужд и для бань. И вот тут-то начались форменные чудеса — у многих горожан сами собой стали проходить ломота, боли в суставах, ревматизм, улучшалось общее состояние организма.

В общем, стало ясно, что вода из миргородской скважины обладает прямо-таки чудодейственными свойствами. Но она еще долго оставалась бы местной диковинкой, если бы не миргородский врач, генерал-майор от инфантерии в отставке, Иван Андреевич Зубковский. Он был человеком, во-первых, любознательным, а во-вторых — деятельным. Заинтересовавшись свойствами миргородской воды, Иван Андреевич отправил пробы в Петроград в Военно-медицинскую академию и в Одессу, в местное отделение Русского технического общества. Вскоре пришел ответ — анализы показали, что миргородская вода относится к группе слабоминерализованных хлоридно-натриевых вод и по своим свойствам не уступает водам известных европейских курортов, в том числе и знаменитого Баден-Бадена. Позже анализ миргородской воды был подтвержден лабораториями Харьковского технологического, Екатеринославского и Киевского политехнических институтов. По заверениям медиков, вода из миргородской скважины может использоваться при лечении заболеваний желудочно-кишечного тракта, опорно-двигательного аппарата, печени, сердечно-сосудистой системы. В 1915 году официальная медицина разрешила применять миргородскую воду наружно, в виде ванн, а спустя год было позволено применять ее и как внутреннее средство.

Доктор Зубковский делал все что мог для популяризации миргородской воды. Именно по его инициативе в апреле 1917 года в помещении городской бани была открыта первая водолечебница на пять ванн. Популярность Миргорода как курорта росла с потрясающей быстротой. Казалось бы, в лихие времена голода, холода и разрухи не до курортов. Но в 1919 году был опубликован специальный декрет Совета Народных Комиссаров об учреждении курорта «Миргород». В 1927 году, дабы трудящиеся всего Советского Союза могли пить миргородскую воду не только в Миргороде, был создан Миргородский завод минеральных вод. Что же касается водолечебницы, то она разрасталась с каждым годом, к концу 1930-х годов ее корпуса могли принять до десяти тысяч отдыхающих.

В годы Великой Отечественный войны курорт был практически полностью разрушен. Когда немцев выбили с Полтавщины, в Миргороде разместился госпиталь-санаторий для советских воинов. После окончания войны курорт восстановили, с 1947 года миргородская лечебница специализировалась на лечении недугов нервной системы, ас 1953-го — болезней кишечно-желудочного тракта.

Что же еще рассказать о Миргороде? Ах да, чуть не забыли. Главное богатство города, его счастье и достояние — это жители. «На лицах у них всегда написана такая доброта, такое радушие и чистосердечие, что невольно отказываешься… от всех дерзких мечтаний», — писал о земляках Николай Гоголь. И надо сказать, что с тех пор в этом отношении мало что изменилось, миргородцы по-прежнему приветливы, радушны и гостеприимны ко всем, кто приезжает с добрыми намерениями в их прекрасный город…

«Здесь встречаем мы в изобилии яблони, груши, черешни, вишни, сливы, различные орехи, шепталу, айву, мушмулу, персики, абрикосы, финики, а также гранаты и черные финики». Так некий Матвей Смирнов, управляющий Таврической экономией, образованной сразу же после присоединения Крыма к Российской империи, описывал растительный мир Крымского полуострова. Конечно, роскошная природа Крыма поражала воображение уроженцев средней полосы России. Среди них был и самый богатый землевладелец конца XVIII столетия — светлейший князь Григорий Потемкин-Таврический. Естественно, что сам фаворит императрицы Екатерины возделыванием крымских садов заниматься не мог. А вот отдать распоряжение — это пожалуйста. В 1784 году из канцелярии князя вышло предписание, в котором в частности говорилось: «Каждый домовладелец должен посадить в год известное число деревьев, а точно по шесть деревьев осенью и весною… Предписывается всенепременно иметь тополя, вербы, рай-деревья, рябину, барбарис и сливы». Помимо прочего, управляющим округами был отдано распоряжение организовать сбор семян и плодов, предоставлять их вышестоящему начальству, на всех казенных землях Южного края устраивать сады. А чтобы снабжать фруктовые сады саженцами, предусматривалось обустройство ботанических питомников.

Первым директором такого питомника был назначен англичанин Хендерсон. Надо сказать, что услуги иностранного специалиста обходились недешево — жалованье Хендерсона составляло тысячу рублей в год. Однако спустя полгода англичанин подал прошение об отставке, ничего, по большому счету, так и не сделав.

Эта неудача не остановила князя Потемкина. В 1785 году он распорядился привлечь солдат и опытных садоводов-татар и разбить на севере Тавриды, в селении Каланчак, ботанический сад. Саженцы и семена закупили в Константинополе и Смирне, всего было высажено почти 14 тысяч фруктовых деревьев, 25 тысяч берез и лип, а также несколько мешков желудей. Планы были грандиозными, однако осенью управляющий садов рапортовал: «Прижилось мало, а что прижилось — погибло от жары».

В общем, Григорий Александрович Потемкин так и не увидел в Крыму цветущие сады. Грандиозность планов разбивалась о незнание местных климатических условий и отсутствие специалистов. Зато другой генерал-губернатор южных земель, знаменитый дюк де Ришелье, подошел к делу превращения Крыма в цветущий сад с большим толком. По представлению Ришелье и при активном участии известного ученого-натуралиста, инспектора по шелководству юга России Фридриха Маршала Биберштейна, 10 июня 1811 года император Александр I подписал «Его Императорского Величества указ об учреждении в Крыму казенного ботанического сада». По предложению М. Биберштейна руководителем нового сада, территория которого была определена вблизи деревни Никита, был назначен его помощник Христиан Христианович Стевен.