Владислав Карнацевич - 100 знаменитых харьковчан

Затем Лев Ландау вынужден был заниматься атомной бомбой. «Нельзя позволить, чтобы такое страшное оружие принадлежало только американцам», — говорил ученый. Но в то же время он совсем не хотел посвятить свою жизнь работе «на оборонку». Курчатову Ландау поставил условие: «Бомбу я рассчитаю, сделаю все, но приезжать к вам на заседания буду в крайне необходимых случаях. Все мои материалы по расчету будет к вам привозить доктор наук Зельдович, подписывать мои расчеты будет также Зельдович. Это — техника, а мое призвание — наука». За участие в атомном проекте Ландау получил Звезду Героя Соцтруда в 1953 году. Трижды после войны Лев Давидович получал Государственную премию СССР.

После войны Ландау жили на территории Института физических проблем, в доме и квартирах, построенных по английскому образцу под личным контролем Капицы. Кора говорила, что ее радует близкое соседство квартиры с институтом, поскольку ее муж выходил из дому без теплой одежды, часто задерживался на работе, забывая об обеде и ужине, — приходилось вызванивать, требовать подойти домой поесть. Иногда Ландау даже удивлялся: «А я разве сегодня еще не ел?» От кабинета в институте ученый отказался — важные научные разговоры вел в коридорах, прогуливаясь в парке института. Исключительно интересно проходили семинары, на которых выступали с докладами ученики Дау. Они утверждают, что их любимый учитель не знакомился лично с иностранной литературой — о последних достижениях узнавал из их выступлений, но тут же схватывал основную суть, делал лаконичные, но поразительно меткие замечания, часто сам хватался обсчитывать то, что уже считали его коллеги за рубежом, и приходил к самостоятельным серьезным выводам. Со своими знакомыми он походя, щедро делился сотнями и тысячами идей. Так что его многочисленные соавторы были вознаграждены за свой совместный труд с Дау, они жадно ловили каждое его слово. Часто во время разговора взгляд Ландау сосредоточивался на одной точке, он переставал слушать собеседника — это означало, что его мозг опять схватился за нечто новое, сулящее большие перспективы. Больше всего Дау любил работать дома на тахте. Он лежал, обложившись подушками, и быстро исписывал попавшиеся под руку листки бумаги, потом по своему обыкновению бежал куда-то, потом кричал, что нигде не может найти очень важного «такого маленького измятого листочка», который искал вместе с женой во всех углах своей комнаты и находил в кармане халата.

Справочники пишут, что научные работы Ландау посвящены самым разным проблемам теоретической физики, но основными (даже забавное в данном контексте слово) разделами, в которые он внес значительный вклад, «следует считать квантовую механику, физику твердого тела, теорию фазовых переходов второго рода, теорию ферми-жидкости и теорию сверхтекучей жидкости, теорию космических лучей, гидродинамику и физическую кинетику, квантовую теорию поля, физику элементарных частиц и физику плазмы». Помимо собственных важнейших исследований в данных областях, значительных успехов достигли и ученики Ландау, которыми себя с гордостью называли и называют И. Лифшиц, А. Ахиезер, А. Мигдал, А. Халатников, В. Гинзбург, А. Абрикосов. Последние двое своей Нобелевской премией, врученной в 2003 году, обязаны работе по сверхпроводникам, которую они делали вместе с Ландау. В 1946 году, минуя статус члена-корреспондента, Ландау был принят в действительные члены Академии наук СССР. Выдвигавший его С. Вавилов в своем выступлении сказал: «Я не знаю, как вам, а мне стыдно, что я академик, а Ландау — еще нет».

Величайшим грехом человека Ландау называл скуку. Не только работа позволяла ему избавиться от нее, но и легендарное чувство юмора. Собственно, Дау — это классический советский физик-юморист — образ, эксплуатируемый всеми, кто хочет рассказать о том, как весело жили молодые советские ученые в 50-60-х годах, человек, который и принес, наверное, в научную среду столь необходимую самым серьезным людям легкость в общении, острый ум, умение развлекаться. Еще в Харькове на двери кабинета Ландау было написано «Осторожно, кусается!», когда в УФТИ ввели пропускную систему, свой документ Лев Давидович прикреплял чуть ниже спины, его парадоксы, вскользь брошенные фразы стали крылатыми. И после ареста Ландау остался таким же остроумным, веселым человеком. Когда в 1958 году отмечался его пятидесятилетний юбилей, ученики и коллеги учли характер Дау и устроили настоящий капустник без напыщенных монологов и церемоний. У входа гостей мероприятий ожидала надпись «Поздравительные адреса оставлять на вешалке», со сцены было зачитано, что каждый, употребивший слова «выдающийся вклад в науку», «трудно переоценить» и т. д., будет подвергнут штрафу [57] Впрочем, сам Ландау, отвечая на вопрос: «Кого вы считаете лучшим советским физиком», говорил: «Тамм — второй». . Ландау подарили львиный хвост, который он тут же прикрепил к ремню; скрижали, на которых вместо заповедей были вырезаны 10 основных научных результатов, достигнутых физиком. Была зачитана телеграмма от Ю. Харитона: «Дау, не огорчайтесь! Кому теперь нет пятидесяти, разве какому-нибудь мальчишке?».

7 января 1962 года случилась беда. В этот день Лев Ландау отправился из Москвы в Дубну, где он намеревался решать семейные проблемы своей племянницы Эллы. Ехал он в машине со знакомой семейной парой. На скользкой дороге водитель не справился с управлением, врезался в самосвал. Удар пришелся как раз в то крыло, к которому был прижат Лев Ландау. Никто из пассажиров кроме него не пострадал, у него же были серьезнейшие повреждения внутренних органов, прорыв легких, перелом костей таза, тяжелая черепно-мозговая травма. Ландау без сознания (оно вернулось к нему лишь через несколько недель) был направлен в больницу, вокруг собрались светила советской медицинской науки, постоянно проводились консилиумы, в Москву срочно прибыли ведущие специалисты из Канады, Франции и Чехословакии. Диагноз был неутешительный. Доктора не верили в то, что жизнь выдающегося ученого удастся спасти. Весь научный мир был потрясен известием о катастрофе. Московские же физики организовали постоянное дежурство в больнице, двор был полон машин и людей, на дверях институтов вывешивались сводки о состоянии здоровья Льва Ландау, был организован сбор средств, уникальные препараты передавали западные коллеги. И чудо свершилось — Дау вытянули с того света. В 1962 году из Стокгольма ему привезли к постели Нобелевскую премию «за основополагающие теории конденсированной материи, в особенности жидкого гелия».

Однако оказалось, что физик больше не может заниматься наукой. Он не сразу стал узнавать людей, восстановилась дальняя память, но то, что происходило вчера, час назад и т. д., Ландау вспоминал с большим трудом. Пропало чувство юмора, свободолюбие — теперь Дау полностью подчинялся Коре и, судя по всему, не всегда понимал, что происходит вокруг. Коллеги пошли на беспрецедентный шаг — сохранили за неработоспособным Ландау должность завтеоротделом Института физических проблем. Для того чтобы получать зарплату, он должен был лишь являться на заседания научного совета. Он приходил, опираясь на медсестру, и смотрел на часы. Говорил соседям: «Кора сказала, что, когда минутная стрелка укажет на шесть, я смогу уйти». Уже в конце жизни физик говорил о том, что происходило до 1962 года: «Это было еще при мне». Лев Давидович Ландау умер 1 апреля 1968 года в больнице, куда он попал из-за непроходимости кишечника.