Вячеслав Майер - Краткая Воровская ЭНциклопедия

Петроград, недавно ставший Ленинградом, в 1926 году был потрясен одним событием. Его расписывали на все лады, показывая пагубность дореволюционных нравов, их жестокость и несправедливость по отношению к простым людям. Хотя никто не знал, что за граждане были найдены в виде скелетов. Итак, по порядку. При реконструкции одного здания под лестницей обнаружили тайную комнату, в которой был втиснут стол и за ним сидели (уже висели на цепях) скелеты, прикованные к стенам. Определили: парень и девушка, рассчитали, что, сидя за столом, они не могли соприкасаться друг с другом ни ногами ни руками, а только поцелуями. Сложили легенду о том, что якобы молодая женщина, жена одного состоятельного сановного вельможи, спуталась с его секретарем — юношей. Сановник поймал их в постели и повелел наказать таким зверским способом. Они, жена и юноша, неожиданно исчезли с горизонта санкт-петербургской жизни по расчетам в середине ХУШ века, а обнаружились в городе, ставшем колыбелью революции.

К концу второго тысячелетия новой эры мы можем констатировать дальнейшее совершенствование орудий убийств, прежде всего человека, тысячи людей гибнут, не ведая, от радиации, от плутония и стронция, от методов, перед которыми тускнеют убийцы Кавказа, знавшие 34 способа заточки клинков и закалявшие сталь не только убийством животных и прокатыванием моченых шкур, но и специально вскормленными для таких смертей пленниками.

Бежит человек, кричит человек, спотыкается, падает, и поднимается на станции Ванино. Помогите, спасите. Убили, отравили, ранили — нет, оказывается, заморозили. Рефрежираторщики поймали вора и потехи ради, заморозили ему зад, вдув морозный воздух в прямую кишку. Человека спасти не удалось, умирал страшной смертью, разлагаясь, но грузчиков-садистов так и не нашли.

Ворам достается всеми оттенками возмездий и как бы ни совершенствовалось уголовное законодательство, в нем присутствует талион, еще более он укоренился в народном сознании, где идея мщения смертью находит всечастный отклик, считается, что сумма да тюрьма только и дадут (прибавят) ума.

Тиски, в которые завинчиваются пальцы пытаемого «до тех пор, пока не можно больше жать перстов и винт не будет действовать». Рисунок из кодекса М. Терезии

Интересно, что население всегда негативно относилось к тем, кто изготовлял орудия наказания. Особенно доставалось плотникам — строителям виселиц и помостов, их всенародно презирали. Поэтому в уложениях наказывались штрафом и тюрьмой те, кто унижал и позорил мастеров. Плотников обычно приглашали издалека, им хорошо платили. Ведь раньше виселицы делались капитально и никогда не пустовали, они сооружались на видных местах, украшая своим видом города и селения. На них постоянно сидели и каркали вороны, кормясь трупами, а зловонье разносилось на большое расстояние (а по трупам ползали большие черви). Висельников хоронили вместе с веревками. В 30-х годах в Якутске такие веревки, неистлевшие в вечной мерзлоте, обнаружили на местном кладбище и их поместили в музей, где некоторые храбрецы примеряли петли на свою шею.

В период Второй мировой воины стали повсеместно вешать с кузовов машин, подвозили связанного к дереву, а чаще к решеткам сохранившихся стендов наглядной агитации и соцсоревнования. Это особенно было распространенно у оккупантов, так расправлявшихся с партизанами. Также машинами и убирали трупы. Часто вешали на фасадах зданий. Немецкие альбомы запечатлели активное мародерство местного населения — буквально проходили часы между боями, наступлениями и отступлениями, как с убитых снимали буквально все нательное, курочили челюсти убитых солдат плоскогубцами и клещами, извлекая золотые коронки. Кто это делал: пионеры и школьники, бабушки и дедушки…

Рассказывают такую быль, случившуюся в одном из белорусских городков. Пойманного партизана немцы поручили повесить калмыцкому отряду на фасаде одного из зданий в центре городка. Калмык-вешатель узнал в висельнике знакомого, с которым вместе «за девками вдаривали в Ростове-на-Дону». И он незаметно, что могут делать только умельцы-степняки, успел подкрепить петлю под мышками и ослабить стяжки на завязанных руках. Это «повешенный» понял и в сумерках, надеясь на спасение, почувствовал, что кто-то стягивает с него яловые сапоги. Казненный изловчился и заехал другой ногой под подбородок тянувшему. Тот грохнул. Каково было удивление утром: болтающаяся петля, а под ней с плакатом мертвый человек, без стргуляционной борозды и вроде бы другой. Но разбираться труповозы не стали, плакат с надписью на двух языках — немецком и русском — отложили в сторону, он еще должен был пригодиться и отвезли «скончавшегося мародера» в общую яму.

Рисунок из Терезианы: палач подпаливает подсудимому бока целыми пучками сальных свеч

Во всех видах талиона использовались предметы, связанные с хищением и ими же наказывались воры: в «рыбацкой казни» использовали шест-комол (к нему при рыбалке прикрепляется сетка бредня) и кукан, и этой связкой протаскивали виновника из полыни в полынью, а убивали (и такое было) чакушей — деревянным кистенем для глушения крупной рыбы. Когда конокрада волочили, то привязывали обмотанной веревкой за ноги, а если двоих, то прикрепляли к тяжу (части для дужной запряжки). Конь пускался вскачь и убийцу крутил волчком. Амазонкские племена опускали вора в реку на съедение пираньям, перед этим его пазили, как рыбу для засолки или вяления, то есть распарывали живот. Сжигая воров, их мазали сапухой (печной сажей), обливали вместе с одеждой жиром, нефтью, керосином, чтоб жарче горел.

Акт наказания всегда было красочным зрелищем — в Тибете женщин за убийство мужей топили в Брахмапутре в цветных домотканых мешках, завязанных специальными матузками — короткими кусками шнурка. Представление о том, что виселицы делались наспех, тяп-ляп, в корне не верно. Бревна очищались от коры, стругались рубанками, красились в синий, черный, красный цвета, сколачивались помосты и перекладины кованными гвоздями. У плотников для этих целей был специальный инструмент, так же как и у палачей. Топоры, которыми рубили головы, не использовали для колки дров и других хозяйственных нужд. До сих пор во многих странах палачи являются особой кастой, которая тесно сплочена и оказывают помощь друг другу: их дети вступают в браки между собой. Они устраивают свои вечера, съезды, где хвалятся — кто, кого, когда и сколько зарубил, как сносили головы, исполняют свои песни и всячески дорожат ремеслом, сохраняя традиции.