Игорь Дамаскин - Я познаю мир. Разведка и шпионаж

В Гливиц сразу же были доставлены представители центральной прессы, которые воочию могли увидеть трупы "польских военнослужащих", якобы совершивших нападение на радиостанцию.

Через два часа все германские газеты вышли с кричащими заголовками об успешном отражении польского вооруженного нападения на радиостанцию в Гливице.

А в 10 часов утра Гитлер выступил в рейхстаге с обращением к немецкому народу. Он сослался на "многочисленные вторжения поляков на германскую территорию, в том числе нападение регулярных польских войск на пограничную радиостанцию в Гливице ".

В тот же день МИД Германии известил весь мир о том, что "в целях защиты от польского нападения германские подразделения начали сегодня на рассвете операцию против Польши".

Так началась Вторая мировая война.

Фашистская разведка всегда работала против Советского Союза. Но особенно свою работу развернула после подписания Гитлером плана "Барбаросса" – плана войны против СССР. Фашистские вербовщики по всей Европе выискивали "благонадежных" белогвардейских эмигрантов, разного рода националистов – украинских, грузинских, татарских и других. В лабораториях абвера и в подчиненном ему психологическом институте под Берлином испытывали мощную взрывчатку и яды, конструировали специальное оружие и экипировку для диверсантов, готовили документы прикрытия. В полную силу работали шпионско–диверсионные школы. Создавались специальные диверсионно–разведывательные формирования (полк, а затем дивизия "Бранденбург 800", учебный полк "Курфюрст", батальоны "Бергман").

При Кенигсберском университете и при штабе командования создаются курсы переводчиков русского языка, где готовится агентура для заброски в наш тыл. В мае – июне 1941 года только в районе Львова через границу заброшено сорок агентов. На нашей терри тории задержаны агенты, снабженные культурами бактерий эпидемических болезней. Обнаружен телефонный кабель, переброшенный через границу на нашу территорию.

В середине июня 1941 года переброска вражеской агентуры участилась. Только за четыре дня, с 18 по 21 июня, на одном лишь минском направлении чекисты задержали и обезвредели несколько десятков диверсионных групп. Показательно, что этим шпионам и диверсантам немецкая разведка не дала условий возвращения и связи. По словам арестованных агентов, выполнив свои задания, они должны будут связаться с командирами немецких воинских частей, которые вторгнутся в СССР.

В ночь на 22 июня 1941 года гитлеровская разведка перебросила через границу наземным и воздушным путем много мелких диверсионных групп, участники которых были переодеты в гражданское платье и в форму военнослужащих Красной Армии. Они должны были не только совершать диверсии, но и раздувать панику среди мирного населения и в войсках. Участники войны вспоминают о том, как с началом боевых действий в частях стали появляться люди, которые громко кричали: "Мы окружены!" – или, наоборот, шепотом рассказывали о непобедимой мощи германской армии и хороших условиях жизни в немецком плену. Многие из них были арестованы и оказались немецкими агентами.

С началом боевых действий против СССР надобность в получении разведывательной информации возросла. Завербованных ранее агентов не хватало, тем более что большинство уже было выявлено чекистами.

Требовалось готовить новые кадры.

Немцы стали набирать их из числа военнопленных. Но оказалось, что эти "кадры" ненадежны – после заброски в советский тыл они либо не выходили на связь с разведцентрами, либо добровольно являлись с повинной в советские органы госбезопасности.

Тогда абвер стал подходить к вербовке агентов по–другому. Из числа пленных выбирали в лагерях тех, кто запятнал себя преступлениями или проявил себя как фашистский приспешник. Некоторых специально включали в карательные экспедиции, чтобы они запятнали себя кровью партизан и мирных жителей.

Для отобранных кандидатов на оккупированных территориях немцы создали разведывательные школы. Они размещались в Риге, Таллине, Борисове, Курске, Орле, Харькове, под Смоленском и в других местах.

Курсанты проходили подготовку по многим предметам, получали знания, которые могут им пригодиться при выполнении заданий. Конечно же они подвергались и политической обработке в фашистском духе. Одновременно их изучали: проверяли прошлое, правдивость сообщенных ими о себе данных, а главное, изучали их настроения, взгляды, надежность. Нашим разведчикам, внедренным в эти школы, было нелегко выдержать такую проверку...

Закончивших школы собирали в небольшие группы от двух до семи человек и забрасывали в советский тыл. Иной раз делали провокационную проверку – выбрасывали над оккупированной территорией, где их тут же захватывали "советские" солдаты и доставляли в "советскую" контрразведку. На самом же деле это были немецкие солдаты и немецкая контрразведка, которая хотела проверить, как будут себя вести их агенты, попавшие в плен.

Как правило, агентов забрасывали в советский тыл на парашютах, иногда пешком через линию фронта. В прифронтовой полосе они обычно выступали под видом интендантов и других тыловиков, а в глубоком тылу под видом фронтовиков, приехавших в отпуск или находящихся на отдыхе после лечения в госпитале. Иногда агентов включали в группу пленных, настоящих патриотов, совершающих побег из лагеря или из тюрьмы. В этом случае охрана не мешала побегу, "упуская" беглецов.

В каждой группе находился агент–радист. Все агенты были снабжены хорошо исполненными документами: красноармейскими книжками, офицерскими удостоверениями личности, партийными и комсомольскими билетами, продовольственными, денежными и вещевыми аттестатами, "письмами от родных", справками из госпиталей и т.д. Многие имели ордена, снятые с убитых или пленных, а иногда и поддельные...

.. .В партизанский отряд явились два советских офицера, бежавших из плена. У одного – из них был орден Ленина. Все показания этих людей не вызывали сомнения в их честности и правдивости. Но контрразведчица попросила офицера отвинтить орден Ленина и показать ей. После этого она спросила, когда он получил орден. Оказалось, что у нее был такой же орден, но с номером гораздо большим, чем у офицера, хотя тот уверял, что орден ему был вручен сравнительно недавно и, следовательно, номер его должен был быть больше, чем у нее. Оба "офицера" признались, что являются немецкими агентами.