Елена Евстратова - Шедевры русских художников

Романтическим настроением, эффектами лунного света этот пейзаж напоминает работы вечного антипода Шишкина – А. Куинджи. Есть сведения, что Куинджи, смелый «кудесник света» и соратник Шишкина по преподаванию в Академии художеств, подарил Шишкину идею для картины: добавить красную точку у линии горизонта – горящий вдали огонек, который сразу дал картине глубину и пространственность. Есть в этой работе что-то грандиозно-космическое, словно художник оказался один на один с неразгаданными тайнами бесконечной Вселенной.

1878. Государственная Третьяковская галерея, Москва

В одном из самых прославленных пейзажей художника, возможно, изображено Лекарское поле в окрестностях его родного города Елабуги, где росли гигантские сосны среди поля ржи. Дорога вьется среди бескрайнего моря золотых колосьев спелой ржи, низко летают ласточки – предвестники грозы. Вдалеке, у самого горизонта, собрались низкие грозовые тучи, которые совсем скоро заслонят сверкающее нежной голубизной небо. Сосны-исполины, как верстовые столбы, отмечают «вехи» в пространстве картины, помогая почувствовать необъятный простор, эпическое величие русской природы.

1876. Государственная Третьяковская галерея, Москва

В «Украинской ночи» применен восхищавший современников эффект отраженного света. Последние лучи солнца скрылись за горизонтом, окрашивая фантастическим розовым сиянием беленую украинскую хату. Как и «Лунная ночь на Днепре», картина сильно потемнела.

1879. Государственная Третьяковская галерея, Москва

В одном из самых ярких романтических пейзажей Куинджи все проникнуто ощущением грандиозности и волнующей красоты мироздания. Бездонное грозовое небо раскинулось над освещенным последними солнечными лучами ярко-зеленым лугом. Извилистая полоса реки придает пейзажу стройную симметричность и направляет взгляд вглубь, туда, где скоро засверкает молния – предвестница страшной грозы.

1879. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Куинджи применил в этой картине редкий в пейзажной живописи эффект освещения «контражур», когда свет льется не только со стороны зрителя, но и из глубины картины, рождая новые для этого времени удивительные декоративные эффекты. Композиция со срезанными стволами берез подобна фотокадру. Художник в отличие от многих своих современников-пейзажистов творит «преображенную природу», в которой царят просветленность и покой.

1881. Государственная Третьяковская галерея, Москва

После необыкновенно зрелищной «Украинской ночи», своими эффектами освещения вызвавшей ажиотаж в художественных кругах, и декоративных, «ослепительных» шедевров «Березовая роща» и «Лунная ночь на Днепре» Куинджи пишет подчеркнуто скромный пейзаж утреннего Днепра. Пленительный вид словно увиден художником с вершины горы: окутанный нежной красочной дымкой плавный изгиб ленты реки, край косогора с нежными травами и буряком, тянущим свои желтые соцветия к небесному, напоенному первыми лучами солнца простору… В этой удивительно тонкой по колориту и настроению работе художник передает «не зримое состояние природы, а внятный лишь чуткой душе переход от грезы к яви, медленное сотворение каждодневного чуда, рождение нового дня» (В. Донец).

1878. Государственная Третьяковская галерея, Москва

На картине изображен дом Баумгартен на углу Трубниковского и Дурновского переулков на Арбате, где Поленов снимал комнату. По аллее парка идет хозяйка дома Юрьева со своей замужней дочерью Баумгартен. Старушка одета в темно-коричневый салоп и белый капор начала XIX века, а на молодой женщине модное розовое платье. Запущен старый усадебный парк, но по-прежнему в лучах солнца нежатся цветы и травы… В картине сопоставляются юность и дряхлость гуляющих женщин, ветхость старого дома и молодая зелень сада, и в этом видится не только неумолимый бег времени, но и торжество вечно продолжающейся жизни. Элегическая мечтательность, поэтизация мира усадебной жизни была новым словом в живописи этого времени.

«Поленов, сам того не сознавая, в определенной мере предвосхитил поэтику „мирискуснического“ пассеизма со свойственной „Миру искусства“ эстетизацией старины, угасания, восхищением закатными красками дворянской культуры».

1878. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Этот пленительный вид старой Москвы написан Поленовым на Арбате. Дом, изображенный слева, – тот же, что и в пейзаже «Бабушкин сад». Церковь св. Николая на Песках сохранилась до нашего времени. Поленов слегка «раздвигает» небольшое пространство дворика, чтобы придать ему обобщенный образ уютного старинного городка. Все здесь наполнено лучезарным солнцем, которое вспыхивает в позолоченных куполах церкви и колокольни, ярко освещает стены домов и сараев, «золотит» макушку мальчугана, играющего на лужайке. «Московский дворик» замечателен пленэрной живописью, которая была редкостью в русском искусстве этого времени: тень на заборе окрашивается сиренево-серебристым цветом, разноцветные блики играют в зелени травы. Картина отразила важные черты русского национального самосознания: мечту о тихой усадебной жизни.

1887. Государственная Третьяковская галерея, Москва

Вероятно, мотив для этого пейзажа был подсмотрен художником в парке Абрамцевской усадьбы, где он подолгу гостил у С. И. Мамонтова. Склоненные к земле тяжелые кленовые ветви, усыпанные сверкающей на солнце золотой листвой, образуют дивный узор, напоминающий струи фонтана. На небольшой поляне за деревьями примостились две сороки. Их черно-белое оперение ярко контрастирует с красками осеннего леса, помогая ощутить глубину пространства. Считается, что вписать птиц в уже готовый пейзаж Остроухову подсказал его близкий друг В. Серов. «Золотая осень» – первый пейзаж начинающего мастера, который он решился показать на передвижной выставке. Работа была высоко оценена публикой и приобретена П. Третьяковым.