Александр Сосновский - Кабинет доктора Либидо. Том I (А – Б)

Супружеский союз с О. М. Бриком превратился в чистую формальность, зато сложился прочный любовный треугольник ( Б. – В. В. Маяковский – О. М. Брик), который сам поэт на полном серьезе называл своей семьей . В дальнейшем они подолгу жили под одной крышей, вели общее хозяйство, занимались общим литературным трудом. В конце 1915 Б. заинтересовалась балетом, посещала танцкласс балерины Александры Доринской. С помощью В. В. Маяковского приобрела известность в кругах художественной богемы. По воспоминаниям В. Шкловского, в 1916 Б. однажды забыла сумочку в кафе «Привал комедиантов» и попросила поэта сходить за ней. Наблюдавшая эту сцену Лариса Рейснер засмеялась: « Теперь вы будете таскать эту сумочку всю жизнь ». В. В. Маяковский ничуть не смутился: « Я эту сумочку могу в зубах носить. В любви обиды нет ».

Весной 1918 Б. жила вместе с В. В. Маяковским в дачном поселке Левашово под Петроградом. « Только в 1918 г., проверив свое чувство к поэту, я могла с уверенностью сказать Брику о своей любви к Маяковскому. Поскольку я уже не была женой Осипа Максимовича, когда связала свою жизнь с Маяковским, то ни о каком ménage à trois не могло быть и речи, и наша любовь не могла омрачить ни наших отношений, ни дружбы Маяковского и Брика. Мы решили никогда не расставаться и прожили всю жизнь близкими друзьями ».

Осенью 1918 все трое переехали в Москву. Б. снялась в киноленте «Закованная фильмой» по сценарию В. В. Маяковского. Жизнь в послереволюционной столице была трудна. Несмотря на то, что В. В. Маяковский до изнеможения работал в «Окнах РОСТА», денег хронически не хватало. Приходилось постоянно скитаться по съемным комнатам в Полуэктовом переулке, на дачах в Пушкине и Сокольниках.

В 1921 В. В. Маяковскому удалось получить две комнаты в коммунальной квартире в Водопьяном переулке, возле почтамта. Быт постепенно начал налаживаться. Постель Б. стояла за ширмой и над ней висела записка: « На кровать никому садиться не разрешается ». О. М. Брик жил в соседней комнате. По рассказу поэта Андрея Вознесенского, незадолго до смерти Б. откровенничала: « Я любила заниматься любовью с Осей. Мы тогда запирали Володю на кухне. Он рвался к нам, царапался в дверь и плакал ».

Б. не признавала никаких буржуазных предрассудков и вела себя совершенно свободно. В 1921 вся окололитературная Москва живо обсуждала ее связь с работником Наркоминотдела Михаилом Альтером. Б. придерживалась мнения, что художнику для творчества необходимо почувствовать себя несчастным: «Страдать Володе полезно. Он помучается и напишет хорошие стихи». Этот принцип Б. последовательно воплощала в жизнь. Летом 1922 у нее закрутился роман с соседом по даче Александром Михайловичем Краснощековым (1880—1937; наст. имя Абрам Моисеевич Тобинсон). Бывший советский и партийный руководитель на Дальнем Востоке, с 1921 являлся заместителем наркома финансов РСФСР, а в 1922—1926 – председателем правления Промбанка СССР.

В сентябре 1923 А. М. Краснощеков был арестован по обвинению в злоупотреблении служебным положением. В газетах «Правда» и «Известия» нарком рабоче-крестьянской инспекции В. Куйбышев разъяснил, что причиной ареста стало использование государственных средств для личного обогащения. В обвинительном заключении говорилось, что А. М. Краснощеков и его брат Яков устраивали « дикие кутежи » и « заказывали своим женам каракулевые и хорьковые шубы…» В московских театрах шла комедия Б. С. Ромашова «Воздушный пирог» (1925), в которой А. М. Краснощеков был выведен как растратчик Коромыслов, а Б. – как его сожительница Рита Керн.

В отношениях Б. с В. В. Маяковским наступил кризис, еще более усугубившийся после заграничной поездки в Англию и Германию. В конце 1922 Б. с грустью констатировала: « Длинный у нас состоялся разговор… Оба мы плакали. Казалось, гибнем. Все кончено. Ко всему привыкли – к любви, к искусству, к революции. Ничего не интересует. Привыкли друг к другу, к тому, что обуты-одеты, живем в тепле. Тонем в быту. Маяковский ничего настоящего уже не напишет. Такие разговоры часто бывали у нас в последнее время ». Она предложила В. В. Маяковскому расстаться на время: « Мне в такой степени опостылели Володины: халтура, карты и пр. пр., что я попросила его два месяца не бывать у нас и обдумать, как он дошел до жизни такой. Если он увидит, что овчинка стоит выкройки, то через два месяца я опять приму его. Если же нет – нет, Бог с ним !».

В. В. Маяковский с большим трудом перенес разлуку. Известно, что он ходил у любимой под окнами, через домработницу передавал записочки, письма и рисунки. 28 февраля 1923 кончился установленный срок и, в знак примирения, они отправились в Ленинград. Первое, что сделал В. В. Маяковский, войдя в купе, «…прочел мне поэму „Про это“. Прочел и облегченно расплакался. Не раз в эти два месяца я мучила себя упреками за то, что Володя страдает в одиночестве, а я живу обыкновенной жизнью, вижусь с людьми, хожу куда-то. Но поэма не была бы написана, если бы я не хотела видеть в Маяковском свой идеал и идеал человечества».

Лето и осень 1923 Б. , В. В. Маяковский и О. М. Брик провели, путешествуя по Европе. Б. познакомилась с художником Фернаном Леже, дружбу с которым сохранила на долгие годы. Находясь за рубежом, она продолжала беспокоиться о судьбе А. М. Краснощекова: « Что делать? Не могу бросить А. М., пока он в тюрьме. Стыдно! Так стыдно, как никогда в жизни!» Помимо А. М. Краснощекова в жизни Б. были и др. мужчины. Естественно, слухи об этом доходили и до В. В. Маяковского, но он резко обрывал сплетников: « Запомните! Лиля Юрьевна – моя жена! ».

Несмотря ни на что, В. В. Маяковский продолжал боготворить Б. Он считал ее единственной и неповторимой: « Ты – не женщина, ты – исключение ». Конечно, Б. льстила такая оценка, но пик отношений был уже пройден. В мае 1925 она сообщила В. В. Маяковскому, что не испытывает к нему прежних чувств: « Мне кажется, что и ты уже любишь меня много меньше и очень мучиться не будешь ». С тяжелым сердцем В. В. Маяковский отправился в очередной зарубежный вояж, на этот раз в Мексику и США. Из-за океана он послал десятки писем и телеграмм с уверениями своей любви и обожания.

По собственному утверждению Б. : « Физически О. М. не был моим мужем с 1916 г., а В. В. – с 1925 г.». Тем не менее, она отнюдь не собиралась отпускать от себя В. В. Маяковского. Она прекрасно знала о заграничных встречах поэта с Элли Джонс, матерью его единственной дочери. Э. Триоле также информировала сестру о страстном увлечении В. В. Маяковского русской эмигранткой Татьяной Алексеевной Яковлевой. Б. была всерьез обеспокоена и посчитала нужным напомнить о себе: « Ты в первый раз меня предал ». Она всячески поддерживала его угасающие надежды: «Я тебя люблю и скучаю. Твоя Киса» или «Волосит, я соскучилась. Очень прошу приехать в Италию. Люблю, целую. Твоя Лиля».