Михаил Савинов - Военное дело Древней Руси IX-XI вв.

Мифологические сюжеты по всему миру складывались схожим образом. Пара «бог-громовник — змееподобное чудовище» известна у очень многих народов. Например, Тор сражается с Мировым змеем Ермунгандом, который живет на дне океана. Когда настанет время последней битвы, в которой падут почти все боги (это светопреставление у скандинавов так и называлось — «Рагнарек», т. е. «Гибель богов»), Тор сразит Змея, но и сам погибнет, отравленный его ядом.

Образ Святого Георгия, поражающего дракона, — тоже из этого ряда змееборцев.

Змееподобным оппонентом Перуна был Велес. Положение этого бога в мифологии славян очень сложно. Он представлялся в виде змея, сражался со светлым богом Перуном. Но в то же время Велес — покровитель богатства, торговли, его именем клянутся русские дружинники при заключении мира с Византией.

Сохранившихся изображений Велеса нет. Но известно, что они были.

Идол Велеса отразился в житийной литературе средневековой Руси. Все сообщения об этом идоле связаны с городом Ростовом, который, как мы помним, находился в глубине владений финнов-мери. В эпоху христианизации Руси с Велесом боролись ростовские святые — Леонтий и Авраамий.

Традиция помещать идол Велеса именно в Ростов сохранялась в русской средневековой литературе очень долгое время. Любопытную ошибку сделал в своем хронографе работавший в XVII столетии русский книжник — астраханский архиепископ Пахомий. Переписывая уже известное нам «Сказание о Словене и Русе», он писал:

«И, прочитав, повесили ее (грамоту Александра Македонского. — М. С .) по правую сторону идола Велеса во граде Ростове…».

Но «Сказание»-то новгородское, и никакого «града Ростова» в оригинале этой легенды нет! Значит, Пахомию были хорошо известны ростовские жития, и идол Велеса, в его представлении, мог стоять только в Ростове.

Но и в Новгороде, как и по всей Северной Руси, Велес был хорошо известен. Создается впечатление, что южнорусский культ Перуна оказался новгородцам если и не враждебен, то, во всяком случае, чужд. Летописец специально оговаривает установку идола Перуна в Новгороде дядей Владимира Добрыней, а позже, когда настанет эра крещения Руси, жители Новгорода без больших сожалений (не будем, однако, забывать, что мы знаем об этом из христианской летописи!) расстанутся с Перуном.

В киевском пантеоне Владимира Велес отсутствовал (правда, есть более позднее упоминание, что он стоял у берега, вблизи торговых причалов).

Главный способ связи древнего человека с богами — жертвоприношение.

Жертвоприношение — одна из первых ассоциаций, которые возникают в уме при слове «язычество». И действительно, для человека традиционного общества жертвоприношение было главным средством общения с миром высших сил.

Боги для человека языческой эпохи не были далеки и недоступны. Конечно, они были могущественны, они могли влиять на жизнь людей, нести смерть или удачу. И при этом боги во многом походили на людей — внешним обликом, поведением, характерами. Также, как и люди, они влюблялись, ссорились, плели интриги и даже убивали друг друга. С богами можно было договариваться, и жертвоприношение как раз и представляло собою такой договор.

Жертва могла быть авансом — за какую-то помощь богов, или благодарностью — за помощь уже оказанную. О таком смысле жертвы у древних славян пишет Прокопий Кесарийский:

«Но когда смерть уже у них у ног, схвачены ли они болезнью или выступают на войну, они дают обет, если избегнут ее, сейчас же совершить богу жертву за свою жизнь; а избежав смерти, жертвуют, что пообещали, и думают, что этой-то жертвой купили себе спасение».

Мы уже упоминали жертвоприношения русов на острове Хортица перед началом похода к византийскими берегам. С войной связан и один из драматических моментов утверждения на Руси христианской веры — гибель в Киеве варяга-христианина и его сына, которого отец отказался отдать богам в качестве благодарственной жертвы за удачный поход Владимира Святославича, бывшего в ту пору еще язычником…

В. М. Васнецов. Олег и кудесник. Кудесники в дохристианской Руси, да и после принятия крещения, выступали носителями тайного знания, в первую очередь — знания о будущем. Именно такого кудесника вопрошал о своей судьбе вещий Олег.

В христианское время эта модель отношения с высшими силами никуда из сознания древнего человека не исчезла. В главе о поединках у нас уже упоминался бой Мстислава Владимировича с касожским князем Редедей. Рассказ об этом поединке в летописи содержит интересную деталь:

«Нача изнемагати Мстислав, бе бо велик и силен Редедя. И рече Мстислав: „О, пречистая Богородице, помози ми. Аще бо одолею сему, созижду церковь во имя твое!“»

После этого Мстислав победил и, действительно, заложил церковь Святой Богородицы в Тмуторокани.

…Итак, в связи с войной для нас важны Перун и Велес. Иные боги в контексте военного дела Руси не упоминаются ни в эпосе, ни на страницах летописи. Но представления древнего человека о мироустройстве отнюдь не исчерпывались культом богов. Настало время вспомнить русские дружинные предания о князе Олеге и поговорить о таком интересном и важном для древнего общества явлении, как предсказания будущего и колдовство.

Олег был в представлении летописца вещим, то есть обладателем тайного, недоступного обычным людям знания. Возможно, так было переосмыслено его скандинавское имя («Хельги», «священный»).

Конец вещего Олега, его «смерть от коня» знакома нам с детства по поэме А. С. Пушкина:

«Песнь о вещем Олеге» полностью основана на рассказе «Повести временных лет». Летописный Олег задавал вопросы о своей смерти волхвам и кудесникам. Узнав, что ему суждена смерть от коня, он распорядился отослать коня прочь и заботиться о нем. Впоследствии, вспомнив коня, Олег приехал проведать верное животное, но конь уже умер. Все же князь решил посмотреть на конские останки и при виде лошадиного черепа засмеялся и сказал:

«От сего ли лба ми смерть прияти?»

Но тут «выникнуша змиа изо лба, и уклюну и в ногу, и чрез то разболеся и умре». Любопытны свидетельства о местонахождении могилы Олега. «Повесть временных лет» никак не комментирует далее смерть этого князя, однако в Начальном своде, отразившемся в Новгородской Первой летописи, есть интересная заметка:

«Иде Олег к Новугороду и оттуда в Ладогу. Друзии же сказають, яко идущю ему за морю, и уклюну змиа в ногу, и с того умре, есть могыла его в Ладозе…».