Андрей Пшеничников - Как я начал зарабатывать писательским трудом? Книга для начинающих авторов

Так что можно сказать, что я написал рассказы от скуки. Но, наверное, это не совсем так. Сейчас, например, я тоже целыми днями сижу дома и мне также скучно, но ни одного рассказа я написать больше не могу. То есть с моими рассказами приключилась примерно такая же история, что и со стихами. Видно, рассказы ко мне тогда тоже просто приходили, и я их просто записывал. Интересно, что «рассвет» во мне рассказчика совпал как раз с «закатом» во мне поэта. Такая вот метаморфоза. Всего я написал 15 коротеньких рассказов, в основном, полуфантастического содержания. Я вовсе не считаю, что краткость – сестра таланта. Кажется, Набоков сказал про Чехова, что тот писал коротко, потому что не умел писать длинно. Я тоже не умею писать длинно, и считаю это большим недостатком для писателя. Но уж как есть.

Свой последний рассказ, который называется «Прости меня, Соня», я написал в 2009 году. К этому времени я уже устроился на работу регистратором медицинского архива Курманаевской центральной районной больницы, а дома у меня появился интернет. В этом рассказе я как раз и описал случай, произошедший со мной на одном из сайтов знакомств.

В моих рассказах, как и в моих стихах, тоже много умирания, причём, уже в буквальном смысле этого слова. Почти все мои рассказы заканчиваются смертью главного героя. И когда я в 2009 году опубликовал свои рассказы на Прозе.ру, то их сборник так и озаглавил: «Прогулки со смертью» – по названию одного из рассказов, главной героиней которого является сама смерть, совершающая свои одинокие послеобеденные прогулки. Но ведь и жизнь каждого реального, не выдуманного писателем человека, тоже заканчивается смертью. У поэта В. Цоя есть такие строки: «Жизнь – только слово, есть лишь смерть и есть любовь». И по большому счёту, он прав. Поэтому сюжет любого произведения строится либо на драме любви, либо на драме борьбы за жизнь, борьбы со смертью. Всё остальное не важно. Тема любви мне не особенно интересна, вот я и пишу о смерти.

Свои рассказы, как и стихи, первоначально я тоже записывал в своём дневнике. Т.е. мой дневник был настоящей творческой лабораторией. Записывал я там и свои мысли. О чём это были мысли? Ну конечно же, о смысле жизни, о смерти, о красоте и прочих вещах. Причём, эти мысли представляли собой отдельные записи в дневнике, которые иногда занимали по нескольку страниц и имели свой особый заголовок. Вообще, во всех этих записях, непоследовательных, расплывчатых, было больше чувств, чем собственно мыслей. На страницах своего дневника я постоянно жаловался на ощущение бессмысленности жизни, на отсутствие цели, на какую-то пустоту в душе. Я постоянно пытался найти выход из этой тяжёлой ситуации. И вот в какой-то момент, курсе на четвёртом или пятом, мне захотелось свести свои мысли воедино, выстроить некую ясную систему. Летом на каникулах я, как обычно, приехал в деревню к бабушке – в Бобровку – и написал первую редакцию своей философской работы.

Обстановка к этому располагала. Именно в Бобровке я родился и прожил первые пять лет своей жизни. Потом вместе с родителями и младшим братом я переехал в Курманаевку, но в Бобровке гостил каждое лето. К тому времени в доме оставалась жить одна бабушка Катя: все остальные – дед Коля и прабабушка Хима – уже умерли. В Бобровке я тогда гостил по целому месяцу и больше. Наконец-то я оказывался в настоящем покое, по крайней мере, внешнем. Телевизор у бабушки давно сломался, и ничто не могло потревожить размеренную жизнь, которая здесь текла. Дел по хозяйству особых не было. Вот в такой обстановке я и занимался философией. Сейчас я уже точно не помню, как называлась первая редакция моей статьи. «Материя и ничто» – что-то в этом роде. Проходил год, накапливались новые мысли, снова наступало лето, я снова приезжал в Бобровку и переписывал свой трактат.

Бобровка: бабушкин дом

Так прошло несколько лет. С каждым годом дополнений и изменений набиралось всё меньше и меньше, пока наконец в 2001 году я ни создал последнюю редакцию своей работы, которую назвал «Ответ на некоторые вопросы философии». В этом названии я немного слукавил. Я отвечал не на некоторые вопросы философии, а на самые главные. И, по крайней мере для себя, я смог ответить на эти вопросы. Не могу сказать, что после этого я обрёл душевный и жизненный покой. Но всё же у меня появилось основание, на которое я теперь могу опереться. Занятия философией помогли мне не потеряться в этом мире. Таким образом, в отличие от стихов и рассказов, свой «Ответ…» я действительно писал, а не записывал, и писал много лет.

Пару слов скажу о том, как я получил свой первый гонорар. Это произошло ещё задолго до того, как я опубликовал свои произведения в интернет-издательстве Ridero. И получил я его не за стихи и рассказы. Я также не имею ввиду и гонорары, которые мне платили во время моей работы корреспондентом в районной газете «Знамя труда». И раз уж речь зашла об этом, то могу сказать, что корреспондент из меня тоже не получился, как и учитель.

Редакция нашей газеты не была для меня чужой. Здесь работал мой отец. Ещё в школьные годы он часто брал нас с братом с собой на дежурства. Кабинеты сотрудников газеты находились на втором этаже редакции, а на первом этаже тогда располагалась типография. Здесь стояли два больших линотипа, помещался цех наборщиков и огромный печатный зал, в котором по ночам и печатали газету. Когда я пришёл работать в редакцию, типографии уже не было, газету верстали на компьютере, выводили на плёнку и отвозили печатать в Бузулук.

Так вот, за два года, что я проработал в редакции, я не написал, практически, ни одного материала по собственной инициативе. В основном я сидел на обработке корреспонденции или же выполнял задания редактора, Николая Ивановича Тимофеева, когда мне конкретно говорилось, куда идти, с кем встречаться и о чём писать. Да и воспоминаний о работе в газете у меня как-то не осталось. Вспомнить можно разве что командировки. Пора командировок приходилась на лето. Два или три раза в месяц мы, корреспонденты, с утра загружались в редакционные «Жигули» и на целый день уезжали в какой-нибудь конец района. А запомнились эти командировки только потому, что нередко они продолжались до глубокой ночи, и заканчивались угощением с водкой и закуской, которые устраивал для нас какой-нибудь радушный председатель колхоза. Только поэтому. В общем, я тянул время как мог, но так долго продолжаться не могло, и мне пришлось написать заявление об уходе.

Читать дальше