Генри Мортон - Прогулки по Европе с любовью к жизни. От Лондона до Иерусалима

Юные курсанты должны благодарить судьбу за то, что «нижняя палуба» не слишком искушена в социологии.

Ибо рядовые матросы и старшины, как правило, любят своих гардемаринов и многое им прощают. Любовь эта в значительной мере скрашивает подросткам пребывание в суровом мире взрослых. Хотя бывалые матросы зорко подмечают все промахи курсантов (и, как следствие, осознают их недостаточную компетенцию и личные недостатки), они с уважением относятся к этим ребятам, видя в них представителей правящего класса. Более того, они всегда стараются выгородить проштрафившихся курсантов и нередко берут их вину на себя. Вот уж наверняка факт, отрадный в глазах нынешних отечественных демократов. Еще бы: простой народ защищает адмиральских отпрысков от ярости человека, который никогда не поднимется выше рядового коммандера.

Военно-морской флот единственный из всех наших национальных институтов открыл секрет превращения маленьких мальчиков, человеческих детенышей, в полноценных мужчин (причем данная трансформация происходит на самом неудобном и малоприятном участке жизненного пути). Посудите сами, ведь двенадцатилетний подросток как бы проваливается в межвозрастной зазор — он уже не ребенок в традиционном смысле слова, но еще и не мужчина. Его гражданские сверстники в этот период вынуждены самостоятельно проходить через все этапы взросления: их голоса предательским образом ломаются, щеки покрываются юношескими прыщами, а сердца впервые познают муки неразделенной любви. Не имея благотворного примера перед глазами, эти мальчики страдают от многочисленных комплексов и в одиночку бьются над неизбежными проблемами переходного возраста. Насколько же счастливее в этом отношении юные гардемарины! Флот не только обеспечивает им благотворное мужское окружение, но и очень мудро одаривает своих воспитанников — которые, конечно же, еще не дотягивают до звания настоящих мужчин — атрибутами мужественности и отраженным светом будущей власти. Трудно переоценить значение подобного аванса в процессе формирования личности. Подобно тому, как отцы-иезуиты навечно метят свою добычу, так и флотское воспитание накладывает неизгладимый отпечаток на личность бывших курсантов. Приняв сан, вы становитесь священником навечно. Я берусь утверждать, что и школа гардемаринов точно так же определяет судьбу и характер человека. Единожды став гардемарином, вы остаетесь им до конца своей жизни. Наверное, именно за это женщины и любят морских офицеров. Мне неоднократно приходилось слышать, будто в их характере присутствует некая юношеская чистота и непосредственность. То же самое можно сказать и о типичных недостатках морских офицеров: известная предвзятость и ограниченность мышления, в которых часто обвиняют представителей военно-морского флота, также проистекают из школьного воспитания. Подозреваю, что по части ювенильности военные моряки дадут сто очков вперед Питеру Пэну. Достаточно понаблюдать за группой морских офицеров, неожиданно очутившихся в непривычных для них условиях, и вы поймете, что Питер Пэн по сравнению с ними старый искушенный дядюшка. Вот что я вам скажу, дорогие мои читатели: возьмите любого из адмиралов, поскребите его чуток (если вам, конечно, хватит смелости), и под защитной оболочкой авторитарности и внешнего лоска сразу же обнаружится бывший обитатель курсантской кают-компании. Ибо память о том далеком времени навечно впечатана в сознание нашей морской элиты.

Кают-компания для младших офицеров часто озаряется вспышками юношеского веселья, в которое вовлекаются все присутствующие независимо от ранга. Впрочем, проделки гардемаринов проникнуты таким заразительным и беззлобным юмором, что любой, самый почетный гость с радостью соглашается тряхнуть стариной и вспомнить давно забытые студенческие развлечения.

Курсантская кают-компания на «Импенитрейбле» представляла собой небольшое помещение — величиной с типовую гостиную в пригородном доме. Однако размерами сходство и ограничивалось, во всем остальном каюта производила по меньшей мере странное впечатление.

Главным ее украшением являлись многочисленные таблички, развешанные по стенам. И все они — медные, эмалированные и просто картонные — были весьма специфического содержания. «Помыться, освежиться — 3 пенса», «Комната для дам», «Мужской туалет» — вот лишь некоторые перлы, которые сразу бросились мне в глаза.

Создавалось впечатление, что для украшения своего жилья будущие адмиралы взяли на абордаж (и разграбили) все общественные уборные Великобритании.

В настоящий момент в комнате находились три курсанта. Один из них что-то писал за столом, другой растянулся в полный рост на стареньком потрепанном диванчике, а третий восседал у древнего пианино. Подобно всем музыкальным инструментам, имеющим несчастье стоять в кают-компаниях, данное пианино отличалось сугубо алкоголической внешностью. Было заметно, что его не раз и не два заливали пивом и другими горячительными напитками — очевидно, для улучшения звучания.

Судя по всему, обитатели этой каюты только что завершили свои «страдания». Для несведущих поясню: «страдания» есть не что иное, как морской аналог старинной армейской игры в «жалобы». Флотские «страдальцы» усовершенствовали это развлечение, придали ему более организованный и всеобъемлющий характер, однако правила игры остались практически без изменений. Все начинается с того, что кто-нибудь из гардемаринов усаживается в кресло с мрачной миной на лице и говорит:

— Ну что, парни, давайте пострадаем! Кого что беспокоит?

— Меня беспокоит то, что… — начинает первый «страдалец» и в деталях описывает суть проблемы.

Затем слово переходит к следующему участнику. Он, в свою очередь, подробно излагает, что его тревожит. Ну и так далее, пока вся кают-компания не озвучит свои претензии. На мой взгляд, весьма плодотворное занятие.

Ведь ничто так не облегчает душу, как возможность выговориться.

В разговоре с одним из курсантов я услышал следующее неофициальное определение гардемаринов: «Гардемарин на корабле — это инструмент передачи ругательств от одного старшего офицера к другому».

— Боюсь, я не вполне понял…

— Попробую объяснить, сэр. Вот, к примеру, представьте, что меня вызывает старшина и велит: «Пойдите к лейтенанту Брауну и спросите, какого дьявола он возится с этой лодкой!» Я отправляюсь по указанному адресу и говорю: «Простите, сэр, но старшина интересуется, как скоро вы закончите ремонт лодки». «Ах, он интересуется! — кричит взбешенный лейтенант Браун. — Так передайте старшине, чтобы он отправлялся ко всем чертям!» Я возвращаюсь обратно и докладываю: «Сэр, мистер Браун говорит, что все в порядке. Через пару минут лодка будет исправна». Именно так все и происходит… Теперь вам понятно, что я имел в виду?