Константин Ротиков - Другой Петербург

Так вот, по Невскому в 1889 году слонялся некто Куракин, восемнадцатилетний вымогатель. Заметив какого-нибудь тетку, имевшего неосторожность в свое время иметь с ним дело, юноша тотчас приставал и требовал денег. Аноним сообщал: «Многие, не желая с ним встречаться, не ходят по Невскому по правой стороне после 7 или 8 вечера. Попрошайничает он нахально и в случае отказа затевает скандал, как, например, было с Ципертом, который должен был идти с ним в участок, где Куракин объяснил, что Циперт делает ему противоестественные предложения, следствием чего было то, что Циперт ездил для объяснения к градоначальнику, с карточкой своей бабушки, г-жи Рорберг». Злосчастный этот Циперт, Виктор Иванович, служил кассиром страхового общества «Нью-Йорк». Выпутавшись из этой дурацкой истории, Виктор Иванович продолжал служить по страховой части и к 1905 году сделался управляющим этим же самым обществом и почетным гражданином.

Никакого перерыва между временами Бурнашева и 1880-ми годами, конечно, не существовало. В 1860-е годы по широкому тротуару на солнечной стороне Невского любил прохаживаться, без видимой цели (как вспоминал «Маня» Ларош), Петр Ильич Чайковский. Смолоду он был франтом, брил бороду (что тогда считалось весьма рискованным), носил с присущей светским людям небрежностью пальто от дорогого портного, предпочитал ездить на извозчике, но для солнечной стороны Невского делал исключение. Знакомые его все были люди элегантные, в цилиндрах и шелковых шарфах, и, гуляя по Невскому, то и дело приходилось снимать шляпу и раскланиваться.

Заканчивая свою дипломную работу в консерватории, оду «К радости», Петр Ильич поселился на квартире Апухтина — в двух шагах от Невского, на углу Итальянской и Караванной (д. 18). Шли о них какие-то слухи, какой-то случился скандал в ресторане. «Буграми» друзей называли довольно громко. Вероятно, потому пришлось выйти в отставку из министерства юстиции, где числился композитор после училища правоведения. Старик А. С. Суворин записал в дневнике нечто вроде анекдота: лежит Апухтин в постели, Чайковский подходит и говорит, что идет спать. Апухтин целует Петру Ильичу руку и говорит: «Иди, голубчик, сейчас я к тебе приду»…

Надо бы остановиться на терминологии. Одно из наиболее популярных русских ругательств (что, по-видимому, убедительно выдает национальные наклонности) — «пидор», «пидер», «пидарас» — чудовищно искаженный термин греческого происхождения. На самом деле: педераст — от двух корней, значащих, по-гречески, «мальчик» и «любить». Употребляемое, вопреки возвышенному смыслу, как позорная кличка, это слово оказалось отвергнутым в качестве самоназвания. В начале прошлого века в среде, этим баловавшейся, существовало усеченное словечко «аст», которое можно было бы перевести как «любитель».

Слова «бугр» и «бардаш» в повседневном обиходе соответствовали нынешним «активный» и «пассивный». Этимология их темна. Возможно, бугр происходит от французского bougre — пройдоха, плут. Но есть и более замысловатая теория, согласно которой это слово bugari или bougres — название болгар. Из Болгарии в средние века происходили еретики альбигойцы, считавшие грехом продолжение рода и, естественным образом, пропагандировавшие гомосексуальные отношения. Поэтому последователей этой ереси и называли со времен Ренессанса «болгарами», или «буграми». Что касается «бардашей», то в русском языке единственно близкий к этому слову корень — «барда», т. е. гуща, остающаяся от варки пива и используемая в корм скоту. Наверное, надо искать происхождение в европейских языках: например, по-английски burden — бремя, ноша, что как-то соответствует положению «бардаша» под «бугром»… Не раз встречавшееся шуточное определение «теток» (пассивная сторона именовалась «тапетками»), безусловно, имеет французское происхождение. Тетка и есть тетка, tante; тапетка — от taper — «шлепать, затыкать» (кто знает, тот поймет)…

Где-то на периферии современного языка, но в начале века употреблялось в научных сочинениях слово «урнинг». Корень его — один из важнейших, принадлежащих, можно сказать, к пра-словам. Это uron, по-гречески, «моча» (в славянских языках полный эквивалент: моча — мощь, могучий). Корень «ур» — начало начал, знак мужского естества. Рожденный Геей Уран первый правил миром. Гея родила гекатонхейров (сторуких) и киклопов (одноглазых), сброшенных Ураном в Тартар. Вслед за тем появились на свет титаны, среди них Кронос и Океан. Кронос стальным мечом отсек детородный член Урана и бросил в морскую пучину, откуда явились эринии, богини мщения. Некоторые полагают, что соединенная с Океаном плоть его отца произвела пену, из которой родилась Афродита, богиня любви…

Название «голубой», звучащее, на русский слух, особенно приятно, на самом деле является калькой международных bleu или blue, но в наше время, ввиду чрезвычайной распространенности, приобретает даже ругательный оттенок. Не в такой, правда, пока еще, степени, как «козлы», «петухи», «кобелы», «шкеты», «кочегары», «женивы» и другие синонимы, определяющие тонкие нюансы в системе отношений криминального мира, само изобилие которых указывает на широкую осведомленность в этом вопросе самых простых людей.

Интересно, что русский язык, с его исключительной пластичностью и восприимчивостью, принял, как родное, понятие «гомосексуалист». В самом деле, сколько от него производных: «гомик», «гомо», «гомосек»; теперь встречается даже «гомопед». Шедевром является изобретенное философом-изгнанником Зиновьевым слово «гомосос», по мнению изобретателя, означающее «человек советский», но легко поддающееся переосмыслению.

Слово «гомосексуальный» состоит из двух корней, греческого homos, т. е. равный, одинаковый, общий; и латинского sexus, значащего всего лишь «пол». То есть, значение слова не включает, собственно, определение действий, следующих из факта равнополости или однополости. Если же подразумевать, как принято, под словом «сексуальный» готовность к соединению с другим лицом, принадлежащим к какому-либо полу, то, конечно, и мужчина с мужчиной, и женщина с женщиной гомосексуальны.

В сущности, русское «заветное слово», состоящее из трех букв, тоже является иносказанием. Помнится, скромнейший наш Василий Андреевич Жуковский остроумно объяснил его этимологию малолетнему наследнику, впервые заинтересовавшемуся, что такое «хуй». Он сказал, что это повелительное наклонение от слова «ховать», то есть, «прятать». По-видимому, для нашего сознания нет надобности в специальной терминологии для предметов, всем и без того хорошо известных, и, собственно, любое слово в определенном контексте может выражать то, что мы хотим. Замечательно в народном языке использовалось для этого слово «баловство». «Баловаться», как хотите, звучит гораздо приятнее, чем «ебаться». Для выражения мужского партнерства подходили и «отроки», и «рынды», и просто «мальцы», «мальчонки», «парнишки». Разумеется, универсальным было и остается слово «друг».