Антонова Леонидовна - Авдотьино

За столом с одной стороны сидели хозяин с женой Александрой Егоровной, младший брат и совладелец имения Алексей Иванович, друг и последователь Новикова Григорий Максимович Походяшин, Иван Петрович Тургенев, Василий Иванович Баженов, Семен Иванович Гамалея, Федор Петрович Ключарев, Василий Васильевич Чулков — все друзья и единомышленники хозяина, активные деятели Типографической компании. Напротив люди помоложе — переводчики и редакторы: Николай Карамзин, Александр Петров... Всего «тридцать восемь гостей».

Крестьяне Авдотьина и близлежащих селений тоже принимали участие в празднике. Для них на дворе были накрыты столы, Новиков приказал слугам их накормить и одарить деньгами. Крестьян, участвовавших в празднике, по свидетельству очевидцев, было девятьсот четыре человека, праздник был с песнями и плясками.

29 июня было последним днем праздника. «Гости посещали приятные места в окрестностях села», «ездили в лодках», а 30-го разъехались. Вместе с «московскими друзьями» покинул село и Новиков.

То были счастливые дни, как будто на миг воплотилась наяву утопическая мечта о всеобщем благоденствии и гармонии. Описание празднества стало известно по рукописной тетради, принадлежавшей И. П. Тургеневу и находящейся ныне в Центральном госархиве литературы и искусства. Сохранил тетрадь сын И. П. Тургенева Николай Тургенев, будущий декабрист, который, кстати, получив уже на склоне лет возможность вернуться в Россию, в 1859 году в своем имении Стародуб, неподалеку от Каширы, отпустил на волю крепостных крестьян, передав им безвозмездно треть земли, а остальную часть ее сдав им в аренду.

В конце апреля 1792 года в Авдотьине жизнь текла печально, буднично и тихо. Миновала пора многодневных праздников и шумных приездов многочисленных веселых гостей, теперь заезжали лишь самые близкие друзья. Хозяйка Авдотьина Александра Егоровна скончалась в 1791 году. На руках отца осталось трое детей: Ваня, Варя и маленькая Вера. Николай Иванович почти безвыездно жил в деревне и занимался их воспитанием по своей системе, стараясь развить природные склонности, оберегая от жестокости и несправедливости. Особенно беспокоил его сын: он имел натуру, до крайности впечатлительную. Николай Иванович и со взрослыми никогда не повышал голоса, а с детьми всегда был особенно ласков и добр.

В Авдотьине постоянно жил младший брат Николая Ивановича, совладелец имения Алексей Иванович, с супругой.

В 1784 году после безвременной кончины И. Г. Шварца его вдова Мария Ильинична, оставшаяся без средств к существованию, по словам современников, «женщина весьма благочестивая», вместе с детьми приехала по приглашению Новикова в Авдотьино, где она и осталась на всю жизнь и где на ее попечении лежали все хозяйственные заботы.

Долгие годы жил в Авдотьине самый близкий друг Новикова Семен Иванович Гамалея. Он трудился над переводами книг, вел нескончаемые беседы с хозяином на духовные темы.

Из молодежи часто подолгу оставался в Авдотьине доктор Багрянский, бывший пансионер Типографической компании. По возвращении из-за границы он приглядывал за здоровьем хозяина. Николай Иванович постарел: в 48 лет он чувствовал себя стариком. Приближался день его рожденья — 27 апреля, а 21 апреля праздновался день тезоименитства ее императорского величества Екатерины. Оба они были рождены под знаком Тельца и имели, если верить гороскопу, характеры скрытные и упрямые. На досуге многие «болести» начали давать о себе знать: прежде среди трудов и забот Новиков не замечал их...

Угнетало и то, что в течение целой недели прилетал в Авдотьино ворон и своим зловещим карканьем пугал обитателей. Он садился напротив окон кабинета на старую ветлу и, казалось, с любопытством смотрел в лицо хозяина. Николай Иванович знал, что за спиной шептались: «Быть беде». Но он не был суеверен: ведь суеверие удел людей темных и необразованных, а Николай Иванович был силен христианской верой и знаниями, но тяжелым предчувствием сжималось сердце. Расстраивали и реальные обстоятельства последних лет, однако Новиков старался вернуть себе душевное равновесие, углубившись в привычную работу.

Он остался один в кабинете. Письменный стол — бюро красного дерева с тремя выдвижными столами — оклеен сукном, завален бумагами. Множество гравюр на стенах, книжные шкафы, где шестьсот томов. Отдельно стоят словари, справочники. Семьдесят книг на латинском, французском, немецком языках. Большинство издано в его же московских типографиях, но есть два экземпляра одной книги из Петербурга. Это «Житие Ф. В. Ушакова» А. Н. Радищева, его первое большое произведение, вышедшее в свет в 1789 году. Есть в этой книге утверждение автора о том, что невыносимость жестокого угнетения неминуемо должна повлечь за собой восстание. Новиков знал о том, что автор сослан в Сибирь. «Бунтовщиком хуже Пугачева» назвала Радищева императрица. «Путешествие из Петербурга в Москву», по ее словам, было наполнено «самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, умаляющими должное ко властям уважение».

...Много лет прошло с тех пор, как молодой, никому не известный отставной поручик Новиков дерзко и зло высмеял на страницах «Трутня» плохо изъясняющегося на русском языке автора «Всякой всячины». Этим автором была Екатерина II. «Госпожа «Всякая всячина»,— писал Новиков,— на нас прогневалась и наши нравоучительные рассуждения называет ругательствами. Но теперь вижу, что она меньше виновата, нежели я думал. Вся ее вина состоит в том, что на русском языке изъясняться не умеет».

На критику со стороны «Всякой всячины» он ответил: «Госпожа «Всякая всячина» написала, что пятый лист «Трутня» уничтожает. И это как-то сказано не по-русски уничтожить, то есть в ничто превратить есть слово, самовластию свойственное, а таким безделицам, как ее листки, никакая власть не прилична».

Тогда в мае 1769 года императрица впервые узнала его имя. Потом Новиков действовал более осторожно, обращаясь на страницах своего журнала к самому себе, писал: «Наконец, требую от тебя, чтобы ты в сей дороге никогда не разлучался с той прекрасною женщиною, с которою иногда я тебя видел: ты отгадать можешь, что она называется Осторожность». Свой третий сатирический журнал «Живописец» он открыл посвящением неизвестному господину сочинителю комедии «О, время!». Каждый грамотный человек в России знал, что ее автором является Екатерина II. Каких только похвал не расточал Новиков императрице, сравнивая ее талант с «молиеровым». Екатерине II пришлось притвориться польщенной и даже обещать, что она будет присылать в журнал свои сочинения.