Генри Мортон - Шотландские замки. От Эдинбурга до Инвернесса

Мой собеседник выколотил трубку о каминную решетку и, бросив на меня быстрый взгляд, переключился на новую тему:

— О небо, а какие девушки были в наше время! Чего только стоила Кейт Воган — сущая красотка! А незабвенная Нелли Фаррен! Для вас, молодых, эти имена превратились в пустой звук, не так ли? А, может, вы и имен-то таких не слышали… Но видит бог, это были прелестнейшие создания!

Мистер Линскилл так живо и красочно описывал Лондон времен своей молодости, что я ощутил запах пудры в артистических фойе, услышал хлопанье пробок от шампанского и цоканье копыт по мощеной мостовой Стрэнда. В его рассказах ощущался аромат поздней георгианской эпохи — такой, какой она была в 1878 году. Я словно перенесся на пятьдесят лет назад, когда люди еще путешествовали верхом, а каждый второй пешеход к западу от Темпл-Бара носил бархатные бриджи.

— Расскажите мне что-нибудь о ваших призраках! — попросил я.

— Увы, мне так и не довелось увидеть ни одного из них, — вздохнул мистер Линскилл. — А ведь я так старался, черт побери! Чего только не перепробовал, и все напрасно. В молодости я как-то прихватил с собой бутылку виски и отправился ночевать в Призрачную Башню. Ну, думаю, теперь-то уж точно повезет. И ни-че-го! Посещал различных медиумов, включая самого Хоума. И тоже безрезультатно. Однажды на моих глазах разыгралась любопытная сценка. Я присутствовал на спиритическом сеансе. Меня усадили в особое кресло для «неверующих», остальные гости расселись вокруг столика. Сначала все шло как обычно. Но вдруг я вижу, что все они, как по команде, убирают руки со стола и медленно-медленно поднимают взгляд к потолку. Вид у них при этом был довольно глупый: кучка идиотов с задранными головами. Потом они так же медленно опустили головы и снова положили пальцы на стол. И все ко мне с вопросами: «Вы это видели?! Видели, как стол поплыл под потолок, повисел там пару секунд и легко, точно перышко, опустился обратно?» Я отвечаю: «Я все время смотрел на стол! Можно сказать, глаз с него не сводил, и могу засвидетельствовать: этот чертов стол ни на единый дюйм не сдвинулся с места!» Ну, и что же это такое, если не гипноз в чистом виде? Вроде трюка с индийской веревкой, помните?

Затем Линскилл рассказал мне историю брата Плейтера — того самого монаха, который убил монтрозского настоятеля. После смерти призрак Плейтера почему-то привязался к маркеру местного бильярда. Он повсюду его сопровождал, стоял у него за спиной на работе и ужасно досаждал своей болтовней. В конце концов он обратился с просьбой: пойти в указанное место, откопать его останки и похоронить их по христианскому обычаю. Как ни странно, там действительно обнаружились кости. Делом заинтересовался последний маркиз Бьют, да и не он один.

— Я говорил им, что это чистое безумие, — пожал плечами мистер Линскилл. — Однако… они завернули найденные кости в рясу августинского монаха и захоронили там, где указал призрак. А маркер уехал от греха подальше в Австралию. Уж больно ему надоело это привидение…

Тем временем часы пробили полночь, и я засобирался уходить.

— Подождите, — остановил меня старик. — Я расскажу вам еще про Заколдованную Эрментруду…

Я выслушал и эту историю, после чего распрощался и побрел в свою гостиницу. Я шел по ночным улицам Сент-Эндрюса и думал, что такой человек, как мистер Линскилл, является украшением любого города. Прожитые годы никак не сказались ни на его уме, ни на памяти, в которой хранится масса бесценных воспоминаний. Особенно же ценным приобретением мистер Линскилл стал бы для какого-нибудь предприимчивого издателя, которому следовало бы записать все эти истории и выпустить отдельной книгой. Уверен, что это издание пользовалось бы неизменным спросом. Ведь благодаря ему читатель смог бы заглянуть в более старую и более счастливую эпоху — когда сквайры ездили в конных экипажах, придерживались хороших манер и в минуты наивысшего волнения восклицали: «Клянусь святым причастием!»

Хочу предупредить всех автомобилистов, которые, подобно мне, будут ехать из Сент-Эндрюса в Ньюпорт: вас ждет серьезное испытание, особенно если сердце ваше неравнодушно к норманнской архитектуре. Где-то на середине этого пути вы увидите нечто такое, что заставит вас резко ударить по тормозам — так, словно вы неожиданно увидели перед собой на дороге жирную корову. Лейхарская церковь! Потрясающая апсида этой церкви издалека напоминает норманнского рыцаря в кольчуге, застывшего посреди кладбища на боевом коне.

Я многое повидал за время своих странствий по Британским островам. Норманнские колонны Стерлинга, несомненно, хороши; неф Данфермлинского аббатства производит величественное впечатление; часовня Маргариты в Эдинбурге — маленькая драгоценность. Однако ничто не может сравниться с данной апсидой, которая — по какому-то капризу судьбы — пережила века, осталась нетронутой в файфской глубинке и перешла по наследству рядовой деревенской церквушке. На мой взгляд, это самый великолепный памятник норманнской архитектуры из всех, сохранившихся в Шотландии. Возможно, в Англии вы найдете и более совершенные постройки того периода, но здесь я не видел ничего подобного. Это — своеобразный норманнский антиквариат! При одном взгляде на здешнюю церковь у меня мороз пробегает по коже. Давно я не испытывал такого волнения — наверное, с тех пор, как увидел часовню Кормака на Скале Кэшела в ирландском графстве Типперери или миниатюрную норманнскую церковь в местечке Тикенкоут графства Ратленд.

Как бы вы ни спешили, остановитесь и внимательно рассмотрите здешнюю апсиду. Поверьте, оно того стоит — ведь эта восьмиугольная башня и уникальный фонарь простояли почти восемь столетий, благополучно пережив нашествие и английских мародеров, и вандалов-кальвинистов. Здание украшено декоративными арками и пилястрами, и если присмотреться к этим аркам, то можно заметить следы норманнских топоров — точно такие же, как на колоннах, украшающих крипту Кентерберийского собора.

Это настоящая поэма в камне — памятник, столь же древний и подлинный, как, скажем, «Книга Страшного Суда» или битва при Гастингсе. И к ней пристроена уродливая каменная коробка, которая, собственно, и является зданием современной церкви. Я долго стоял, не решаясь войти внутрь. Увы, прежний опыт знакомства с шотландскими церквями подготовил меня к горькому разочарованию. Не раз уже бывало, что я восхищался зданием снаружи, а затем заходил внутрь и убеждался: самые ценные детали интерьера безнадежно испорчены — замазаны, заколочены или подверглись еще какому-нибудь надругательству. У нас в Англии реформация ударила в первую очередь по народу: протестантский огонь породил немалое количество мучеников-католиков, но почему-то пощадил католическую архитектуру. В Шотландии все происходило с точностью до наоборот: костров было немного, зато фанатики от протестантства отыгрались на камне. И, на мой взгляд, это гораздо хуже, поскольку каждый новоявленный мученик возносится на небеса и там обретает достойную награду. Что же касается разрушенных архитектурных шедевров, то они так и остаются неотомщенным преступлением перед Богом и человеком. Так или иначе, но я наконец решился войти в церковь и, честно говоря, вздохнул с облегчением: мои худшие опасения не оправдались. Внутри царила будничная атмосфера пресвитерианской церкви: стандартные лакированные скамьи, обычные подслеповатые окошки. Но по крайней мере люди не стали воевать с останками католицизма. Они пощадили эту чудесную апсиду, разрешили ей существовать в качестве восточного крыла храма. Я почувствовал глубокую благодарность к жителям Лейхарса. Судьба подарила им подлинное сокровище, и они сумели достойно воспользоваться этим подарком.