В. Ажиппо - Не зарекайся... (не окончена)

Отношения тюремщиков и зэков основаны на конфликте. Конфликт этот не личного свойства, это конфликт между Законом и Преступлением, но все же конфликт. И реализовывать его должны тюремщики.

Теоретически для того, чтобы работать в тюрьме, необходимы особые качества: психофизиологические, морально-волевые и профессиональные. Настоящим тюремщиком, безупречным сторожевым псом может стать далеко не каждый. Но из-за маленькой зарплаты, низкого престижа профессии и безработицы работать в тюрьму приходит кто попало. Знать об этих людях все зэку, конечно, ни к чему, но кое-что знать нужно.

Примерно половина тюремщиков боится зэков. Именно боится, постоянно пряча страх где-то в глубине души. Боится прямой агрессии, боится боли, боится крови, боится угроз, больше всего боится возможной расправы на свободе, где их не смогут защитить закон, форма, сотрудники и тюремные собаки. Страх этот объективных предпосылок абсолютно не имеет, агрессии со стороны зэков сотрудники подвергаются крайне редко (вопреки общепринятому представлению), да и результаты этой агрессии, как правило, – царапины и синячки, а на свободе от рук преступников тюремщики или бывшие тюремщики страдают не чаще, чем работяги или торгаши. Женщины-почтальоны, разносящие пенсии, и таксисты страдают намного больше. Но осознание этого факта страха все равно не умаляет. Работает такой не за совесть, и только когда его контролирует начальственное око. В основном же старается с зэками в контакт вообще не вступать.

Еще процентов сорок сотрудников не боятся зэков, но и активно воздействовать на них не желают. Этим, как говорится, все по барабану. Эти тоже стараются с зэками поменьше общаться.

И лишь десятая часть тюремщиков представляет серьезную угрозу. Эти зэков не боятся, убеждены, что в любом случае они – гады, более или менее ядовитые, и проявляют в отношении них целенаправленную и умную агрессию. Только они активно и постоянно изучают незаметные глазу процессы, происходящие в зэковской среде, жестко и умело встревают в эти процессы, зачастую достигая при этом цели. Именно они находят наркотики, деньги, записки с воли, выявляют камерных лидеров, как бы те не маскировались под сереньких мужичков, грамотно составляют документы для наказания зэков и привлечения их к уголовной ответственности, придумывают хитроумные комбинации, сталкивая зэков лбами и осуществляют, если надо, жестокие и эффективные противозаконные экзекуции. В то же время беспредел эти люди не любят и стараются его искоренять.

Тюрьма прекрасно знает, кто из тюремщиков к какой категории относится. Поэтому, если вам захотелось «покачать права» – обращайтесь к представителю первой группы, пошутить, похихикать или обсудить вчерашний футбольный матч можно со второй, а добиться справедливости – с третьей. Но Боже упаси попутать!

Есть еще одна существенная информация относительно персонала. Состав тюремщиков очень неоднороден. Коллективом их могут называть только в ведомственной газетке «Закон и долг», больше известной под названием «сучка».

Примечательно, что так эту газетку называют и зэки, и администрация до определенного уровня, что даже может служить своеобразным тестом: как только тюремщик, поднимаясь по карьерной лестнице, перестает называть газету «сучка», он из тюремщика превращается в чиновника, а чиновник даже в мыслях не может себе позволить раздражать начальство.

На самом деле их сбили в один личный состав по абсолютно внешним признакам, внутреннего единства среди них нет никакого. Отношения тюремщиков очень напоминают отношения зэков, по всей вероятности, они их подсознательно копируют. Причем, как для администрации тюрьмы не является секретом, кто из зэков с кем дружит, а с кем враждует, так и для зэков отношения между тюремщиками – не тайна.

Нужно обязательно учитывать эти отношения, решая свои вопросы, строя близкие и перспективные планы. Чтобы случайно не пожаловаться кенту на кента и не похвалить врага врагу. Но это – дипломатия, это – тюремный опыт, этому в книжке не научишь.

Изучая, присматриваясь, прощупывая конкретного тюремщика, помните одну важную мысль: мент – это профессия, а мусор – состояние души. Не всякий мент – мусор и не всякий мусор – мент. Для решения своих вопросов необходимо точно знать, мусор перед вами или нет. Если у вас вопрос честный, лучше подыскать мента почестнее. Гнилой вопрос проще решить с мусором.

Больная тема. В прямом и переносном смыслах.

Если верить рассказам о тюрьме, зэков там лупят, как бешеных собак. Создается впечатление, что утро начинается с избиения зэков, продолжается это занятие целый день и вечер – до отбоя. Впрочем, иногда зэков бьют еще и ночью. Выходных, похоже, нет. Почему распространяется подобная глупость – объясняется легко. Серьезные и умные люди, побывавшие в тюрьме, не любят о ней рассказывать. Возможно, не любят и вспоминать – это определить трудно, но болтают о тюрьме они очень мало. Наверное, это были не самые приятные дни в их жизни. Может, есть еще какие-то причины. Эти люди могли бы распространить о тюрьме правдивую информацию, их бы, конечно, послушали. Умные тюремщики о тюрьме тоже рассказывать не любят – чем хвастаться? А так как и первых, и, особенно, вторых слишком мало, не каждому они встречаются – вот никто правды о тюрьме и не знает.

Основной поток информации исходит из газетных и журнальных публикаций (реже телепередач) и глупого «базара» разной шушеры, побывавшей в застенках. Публикации и телепередачи не то чтобы лживы, они слишком однобоки. Чаще они посвящаются какому-нибудь яркому событию, которое передают в угоду художественности искаженно и оторвано от реальности. Тюремная жизнь, в основном, состоит не из ярких событий, а из серой, угрюмой каждодневной скуки. Страшной скуки.

Рассказы большинства бывших зэков о тюрьме – глупые и умышленно искаженные. Основная тема, которая подвергается искажению – это беззлобные, унылые и блеклые отношения с тюремщиками (правильней сказать, отсутствие отношений). Вот и начинает такой рассказчик «плести» о жестоких массовых экзекуциях, индивидуальных избиениях, пытках и истязаниях. А как иначе показать себя героем? Рассказать, как в камере была неделю дючка забита, и весь народ провонялся дерьмом на полгода вперед?

Если верить руководителям системы, которую они сами ласково именуют словом, созвучным с названием мужского детородного органа, то зэков у нас не бьют никогда, мы приближаемся к европейским стандартам, строим в тюрьмах бассейны и, вообще, скоро каждого зэка будем нежно целовать в задницу.

Врут и те, и другие. А правда лежит даже не посередине, а далеко в стороне. [22]