Константин Трунин - Архив сочинений — 2016. Часть I

Как ни ешь периодически, а организм всё равно требует основательный приём пищи каждые восемь часов. Я уже не помню, сколько прошло времени после обеда, но урчание желудка водителя подхватил и мой желудок. Не раз ловил себя на таких моментах — от звука урчания живота у пациента мой живот также начинал урчать в ответ. С одной стороны, стыдно, а с другой — почему мне должно быть стыдно? Когда в нашем обществе голодный человек вызывал осуждение? Я же не ветры пускаю и не чихаю, а просто мой живот поёт песни дуэтом с другими животами. Сейчас песню исполняем мы вместе с водителем.

Для себя в данный момент я твёрдо решил: если не доедем до подстанции, то я достану из мешка что-нибудь сладкое. Гастрит мне совершенно не нужен, только почему это не понимает начальство? Ладно, когда сотрудник подвергается стрессам, но уж отпустить его поесть всегда можно. Разве сгорит кто-нибудь от высокой температуры за это время или повышенное давление приведёт к необратимым последствиям? Да, такое может быть. Но все эти люди не резко почувствовали себя хуже, а тянули изо всех сил до самого последнего момента.

Борьба за показатели сводит на нет разумный подход к реальному видению мира: выехать за две минуты, доехать максимум за двадцать минут, обслуживать пациента не более тридцати минут — это для сотрудников выездных бригад. Для работающих на приёме и передаче вызовов существуют свои нормативы, которые они со всей строгостью стараются соблюдать, и у них во главу угла ставится время передачи вызова свободной бригаде. Передашь раньше, значит, бригада будет ехать дольше.

В такой борьбе сражение идёт внутри организации: одни не понимают других. Пока выездные сотрудники урчат животами, они не поминают добрым словом того, кто этот вызов им дал, ведь тот человек сидит рядом с чайником и микроволновой печью. И уж что-что, а поесть он всегда может спокойно, пускай и с набитым ртом будет диктовать каждый последующий вызов. Так видят ситуацию медики в бригадах — как обстоит дело на самом деле, остаётся только гадать. Может, диспетчер также сидит голодный, ему запрещается принимать еду, пока все контролируемые им бригады не поедят. Может, он домой не имеет право уходить после смены, пока задержавшиеся бригады не вернутся на подстанции. Если начал вести, так надо доводить всё до конца. Только я в этом сомневаюсь.

Не успели выехать с дворовой территории, как наше внимание привлекла другая машина скорой помощи, у которой одно из передних колёс находится в воздухе, а весь автомобиль неестественно устремлён в сторону крыш. Оказывается, подтаял один из колодцев, да кто-то к нему недавно пробивался. Этого водитель не заметил, наехал на колодец колесом, двигаясь задним ходом. Большой слой снега стал ловушкой для автомобиля, куда провалилось колесо, да так, что без посторонней помощи не выбраться. Неудивительно — снежный колодец был практически метровой глубины.

Мой водитель сразу побежал помогать. Они минут пять усиленно пробивали снег рядом с колесом, чтобы можно было подтолкнуть сзади, избавляя машину от плена. К моменту окончания работ из ближайшего подъезда вышли медики этой бригады… их трое. Не простая бригада — специализированная! Быть в составе такой бригады одно удовольствие. Доктор думает, а фельдшера работают. Не как у меня — я себе и доктор, я себе и помощник, я себе и носильщик. Они могут друг с другом разговаривать, чего опять же мне не хватает. Водитель этого автомобиля побежал за руль, а мой водитель пригласил всех к задним дверям. С пятого раскачивания удалось вытолкнуть машину.

Возможно, что из-за этой небольшой задержки мы не успели проехать считанные десятки метров, оставшиеся до подстанции, потому что поступил следующий вызов. Мольба отпустить поесть не помогла. На том конце рации человек был вне себя от злости, поскольку вызовов меньше не становится, а общая ситуация всё напряжённее. Пациенты срочно требуют медиков на вызов, а медики угрюмым тоном чуть ли не угрожают расправой диспетчеру, до последнего надеясь на его сочувствие. Никаких поблажек — езжайте на следующий вызов. Пока не будут обслужены все, никто есть не будет. Я со скрипом захрустел лимонной вафлей — надо поднимать себе настроение сладким. Водитель лишь удручённо вздохнул — он сладкое не ест и с собой в дорогу ничего не взял. Малая нужда взяла верх. Подстанция близко, поэтому говорю водителю ехать туда. Он быстро перекусит, а я облегчу организм от скопившейся жидкости.

На подстанции по-прежнему стоит трупный запах. Кто-то в смотровой комнате в погонах ходит вокруг тела. Видимо, приехал эксперт. Рядом с ним молодой парень. Оба одеты в военную форму, головы квадратные, причёски короткие, брюки заправлены в сапоги с высоким голенищем, слышен командирский голос. Весьма интересный типаж, я ранее таких людей на подобной работе не видел. Может, армия одолжила или случилось что-то из ряда вон выходящее? Впрочем, мне это совершенно безразлично в данный момент, я бегу в туалет, покуда водитель следом хлопает гаражной дверью.

Вернувшись в автомобиль, услышал по рации номер своей бригады. Диспетчер, оказывается, уже несколько минут следит по компьютеру, как мы стоим рядом с подстанцией и никуда не движемся. Не знаю почему, но это его сильно беспокоит. Объяснение я ему могу дать только одно — мы успешно движемся на вызов, в остальном пусть ищет причину где-то в районе спутника, что неверно принимает сигнал.

Вместо улучшения автопарка и поднятия зарплаты кто-то придумал потратить очень большие деньги на оснащение машин спутниковым слежением, позволяющим получать информацию не только о месте нахождения машины, но и о расходе бензина. Из-за последнего, поскольку понадобилось пробивать бензобаки автомобилей, первое время во многих машинах нестерпимо пахло бензином, а несколько автомобилей сгорели. Проводка ли подвела или была иная причина возгорания, однако это произошло именно после работ над бензобаками. Стоит ли говорить о талантливых механиках, которым тоже похвастаться нечем, покуда их непосредственный начальник меняет одну машину за другой, чего на должности пониже за ним никогда не наблюдалось.

Помню, когда на подстанцию в последний раз приходила новая машина, которой все сперва радовались, а потом бежали от неё куда подальше. Вроде бы вот только с завода, однако печка в салоне уже не работает, а сама машина при движении издаёт звуки, схожие с гоготаньем гусей, доводящие до головной боли. Всегда думаешь, что начинать нужно с себя. Покуда я не стесняюсь выкидывать мусор на улице мимо урны, допускать халатное отношение к пациентам на работе, небрежно относится к рабочему автомобилю, медицинской аппаратуре, документации и прочему казённому имуществу — ничего не изменится. Поведение народа в целом выражается через проявление мелких привычек отдельно взятых людей, что наглядно демонстрирует нам самих себя. Пока все вокруг поступают подобно тебе, изменений ждать не приходится. Поэтому у нас с завода новый автомобиль приходит словно старый, а руководство озабочено собственным благополучием. Правда ведь — мы заслуживаем то, что имеем.