Константин Трунин - Архив сочинений — 2016. Часть I

Эзера не заряжает уверенностью. Скорее наоборот — удручает бесконечным пессимизмом. Её творчество не любят издатели, а она сама на дух не переносит критиков. Тем и другим никогда нельзя угодить, поэтому Регина оставалась собой и писала тем образом, которым у неё получалось лучше всего. Только в чём же прелесть потока сознания, если он с момента своего возникновения так основательно владеет умами писателей?

Ответ на вопрос довольно прост — чем заумнее окажется книга, тем легче сойти за интеллектуала. Коли ты сам себя не понимаешь, то тебя не поймут и окружающие. Будет много споров о твоём творчестве, появятся различные толкования предлагаемых тобой сюжетов. Издатель согласится опубликовать, а критик вынужденно лестно о тебе отзовётся. Кажется, рецепт счастливого писателя найден.

Одно дело о чём-то много говорить, но нужно грамотно это всё записать. Регина не придумывает новых способов, она продолжает общаться с читателем, поступая будто с его согласия. И ведь ничего ей не скажешь, поскольку всё происходит не по воле автора, а якобы с молчаливого согласия внимающего истории.

Брать во внимание можно любое из произведений Регины. Пусть ими окажутся «Невидимый огонь» и «Предательство». Единого сюжета в них нет, как нет и смысла в описываемом. Читатель может искать аллюзии, сравнивать с реальностью и заниматься чем-нибудь ещё, да толку от этого всё равно не будет. Надо либо читать ради чтения или не читать вовсе, ибо суть постоянно ускользает.

Но раз уж взялись говорить о творчестве Эзеры, то нужно было сразу упомянуть значение её пседонима… Эзера означает Озеро. А Озеро — это Вода. А что такое Вода в литературе? Правильно — разговоры о пустом ради самих разговоров. Получается, Регина, того не подозревая, уже с обложки предупреждает читателя о содержании книги. Объёма её произведениям хватает. Как бы протечки не случилось, отчего кроме обложки и пары страниц ничего и не останется.

Кроме того, «Невидимый огонь» обозначен фантасмагорией. Надо понимать, это означает некое произведение, в котором происходит нечто непонятное. Проще говоря, писатель спит и видит сон, после просыпается и его записывает. Так и обстоит дело с данным произведением. Читатель не пугается, что действующие лица мертвы, что автор ходит по некоему месту и что-то там видит, попутно наполняя страницы историями разных людей. Всё просто и случайно, а на выходе четыре сотни страниц.

Несколько иначе воспринимается «Предательство». Снова повествование идёт от лица писателя. Читатель внимает размышлениям человека, которому попали в руки рассказы знакомого. И то в виде дневника, то в виде писем, страница сменяет страницу, на которых Эзера размышляет о литературе и обо всём остальном на свете, вплоть до передач по телевизору.

Поэтому-то сложно говорить о писателях, выбирающих для творчества поток сознания. Разве они являются цельными личностями?

07.03.2016 ( http://trounin.ru/ezera77 )

Для шолоховского казака любой бунтарь — казак. Именно казаки восставали против действующей власти и несли разрушение. Примеров этому в истории есть достаточное количество. Новое время требует ещё одного великого казака, способного справиться с волнением людских масс и встать во главе разрастающегося пожара. Таковым становится Владимир Ленин — яркий пример, вписывающийся в логику размышлений действующих лиц «Тихого Дона».

Жаркие дни разгорающейся гражданской войны требуют особого подхода к рассмотрению. Во главе дум властвует чья-то ложь, приправленная правдивостью. От этого и Ленин кажется казаком, по сути им не являясь. Да и кто может быть казаком, если данное понятие не имеет чётких рамок для выработки определения. Казак Михаила Шолохова отличается от казака Льва Толстого, как тот отличается от казака Николая Гоголя.

Главное, для желающих одержать победу, склонить на свою сторону большинство. Этим и занимаются все основные силы, присутствующие во втором томе эпопеи Шолохова. Читатель внимает не истории отдельной станицы и полюбившихся персонажей, а варится в политических распрях на самом высоком уровне. Поэтому не получается данное продолжение «Тихого Дона» приравнять к первому тому — общее между ними заключается во вставках, увязывающих повествование в единое целое. В остальном же, второй том представляет из себя калейдоскоп судеб реальных исторических лиц.

Фигура генерала Корнилова стоит особняком. Этому человеку было суждено повлиять на ситуацию, объявив себя единоличным диктатором. Действительность жестоко к нему впоследствии отнеслась, но он внёс свой вклад в развитие событий. А так как перед читателем разворачивается история с точки зрения казаков, то и мысли Корнилова устремляются к станицам южных рубежей страны, без которых говорить о цельности государства не приходится — может произойти развал и обозначиться ещё одна влиятельная сторона в потерявшем контроль конфликте.

Собственно, республика Всевеликое войско Донское будет создана. Это исторически достоверный факт, о чём Шолохов сообщает читателю. Для этого нужно не только устоять против нарождающихся белых, но и найти управу на, разлагающие мораль казаков, речи большевиков. В этой ситуации, окрасившийся в красный цвет, Григорий Мелихов выглядит наиболее колоритно — он утратил доверие казаков, но твёрдых убеждений всё равно так и не обрёл. В его воображении есть осознание настоящей правды, а пока ему необходимо быть сторонним созерцателем.

Продолжающаяся Мировая война с немцами даёт Шолохову возможность показать значение воззрений социал-демократов для будущего. Наглядное братание русского и немецкого участников боевых действий на фоне языкового барьера выглядят весьма правдиво. Не нужны слова, когда люди внутренне не принимают обязанности участвовать в противном им конфликте, если совсем скоро рабочие создадут новое мироустройство, согласно которому все будут жить с ощущением наступившего долгожданного счастья.

Подобных сцен с разными подтекстами у Шолохова встречается достаточно. Вдоволь забив голову читателя художественно обработанной исторической информацией, он разыгрывает на страницах трагедии обыкновенных людей, принимающих чуждую им волю других. Агитация за страдание перед наступлением благоденствия наглядна и служит отличным примером соцреализма.

Война продолжается и конца ей пока не видно. Не верится, что хватит нескольких лет для преодоления вскрывшихся противоречий. Каждый будет тянуть одеяло на себя, пока окончательно не наломает дров. Верную позицию занял только Мелихов, совершив это без чёткого осознания ожидающих общество изменений. Шолохов не даёт пропаганде большевиков отыскать место в сердцах казаков, но читатель заранее знает о том, что это обязательно произойдёт. Второй том «Тихого Дона» подготавливает к последующим актам кровопролития, поэтому, умирающие на страницах произведения, красные активисты — пострадавшие за убеждения герои. Иначе быть не может.