Константин Трунин - Архив сочинений — 2015

Лобное место

Некогда место нашей встречи являлось популярным городским парком. Тут горожане любили проводить время, катаясь на аттракционах и гуляя по территории. С той поры остались лишь густые заросли и большое болото, с каждый годом теряющее свой живописный вид. Кроме аттракционов можно было обозреть окрестности с чёртова колеса, побывать внутри настоящего Ту-104, а также почтить память японских военнопленных около памятника, построенного на деньги местных жителей. С той поры осталась только конструкция на входе. Колесо обозрения демонтировали около тридцати лет назад, как и самолёт. В то время лишь несколько человек из ныне собравшихся украшали своим присутствием лик планеты, остальных не было даже в планах.

Евгений вновь взял на себя лидерство, направив собравшихся на поиски лобного места. То место помню и я, но я не ожидал, что оно настолько заросло. До лобного места нам предстояло идти минут десять, а до того момента мы встретили последнего участника встречи. Им оказалась говорливая Анастасия, с жаром перешедшая к своим злоключениям, вследствие которых она и задержалась.

Мне кажется, инспектор. Она тоже является вашим работником. Или просто у меня уже развилась мания преследования. Анастасия рассказала такую правдоподобную историю про переход дороги в неположенном месте вместе со старой бабушкой, после чего их сразу задержал наряд ДПС, проигнорировав аналогичный поступок поддатого гражданина, пересекавшего дорогу не как следует — прямо, а петляющей походкой. Анастасия слишком убедительно и с жестами возмущения вела речь, что я долго не мог понять — она действительно пришла на встречу или просто поделилась эмоциями с первыми попавшимися ей людьми.

Лобное место со стороны дороги не видно. К нему ведёт такой же проход, как и к центральному входу, но вместо монумента там заметен затушенный костёр и большое бревно, на которое можно садиться. Никто из нас занимать сидячее положение не рискнул, и мы просто выстроились кругом, заняв самое оптимальное для беседы положение.

Джони предложил ещё раз назвать свои имена, а Джон решил внести элемент детской игры, начав хлопать в ладоши и говорить какие-то глупости. Мы, разумеется, вяло стали поддерживать наших заводил, желая поскорее прекратить вести себя таким дурацким способом. Анастасия была решительнее нас всех, она и попросила перестать хлопать, так как это мешает слышать собеседников. Она была права — среди собравшихся мало кто мог похвастаться звонким голосом: каждый предпочитал говорить тихо.

Среди нас оказались люди разных профессий: медики, музыканты, юристы, бухгалтера, библиотекари, продавцы, даже студенты и безработные.

Напряжение всё не проходило. Зажатость также ощущалась.

Над нами повисла проблема — как лучше начать обсуждение книги. Никто к встрече не готовился, решив поделиться мнением по наитию. Кто-то из собравшихся читал «Пикник на обочине» давно, не желая его перечитывать. Но каждый имел представление об этом произведении.

Джони, совсем недавно едва не одаривший меня сорвавшимся с ноги ботинком во время попытки исполнить шпагат, когда его особенно вдохновенно подбадривал Джон, решил предоставить право первого слова мне.

Я не мастер говорить. Мне неведомы словесные баталии. Я плохо подготовлен к ведению дискуссии с глазу на глаз. Однако, если мне надо выступить именно сейчас, тогда это даже много проще, поскольку никто из нас ещё не знает о чём будут рассказывать остальные.

Зубами жуя язык, подпирая им дёсны, я начал свою сбивчивую речь, решив издалека рассказать о произведении. Мной была затронута тема раннего творчества Стругацких, когда человек только вышел за пределы Земли и начал осваивать космос. Потом я перешёл к более уверенным произведениям братьев, где они отправляли человечество намного дальше Солнечной системы, пока не стали доминировать над другими обитателями Вселенной. И в конце подвёл итог, сообщив, что к 1972 году Стругацкие позволили уже инопланетянам заявить о своём существовании, для чего сделали пару пробных выстрелов по планете, взяв материал для исследования, вследствие чего образовались так называемые «зоны», куда стали стекаться сталкеры.

Во время своей сбивчивой речи я пытался применять разнообразные методики из книг по психологии. На практике это оказалось не так, как об этом пишут. Мне не просто нужно было следить за спотыкающимся языком, координировать движения конечностей и тела, но и искать тех людей, на которых я могу смотреть. Если сперва я обводил всех взглядом, то позже стал концентрироваться больше на Джони, так как наша Евгения заряжала меня уверенной улыбкой, поднятыми вверх большими пальцами рук и очень часто кивала головой.

Когда я закончил, то все согласились с моим мнение, но потребовали большей конкретики. Их интересовало моё отношение к книге.

Инспектор, можно мне немного отдохнуть? Для меня этот момент был очень тяжёлым, и он до сих пор где-то в тумане. Думаю, подобное чувство позже было у каждого из нас, когда очередь доходила до него.

Моё отношение к «Пикнику на обочине» прохладное. Я об этом говорил до начала своего монолога, говорил и потом. Мне пришлось нелестно высказаться о манере изложения Стругацких: у них много умных взглядов на устройство Вселенной и также много посторонних диалогов и событий, в коих лично я вижу лишь создание той самой массы, опираясь на которую братья старались донести до читателя основные свои мысли.

На этом мой моральный дух упал окончательно, и я уже не могу вспомнить, кто решил говорить после меня. Это мог быть Евгений, а могла быть и Алина. Они вместе настроились на единую волну, имея много общих интересов.

Евгений был среди собравшихся самым эрудированным человеком. Его уверенная манера держать себя и подвешенный язык сразу настроили всех на позитивный лад. Каждый понял, что именно Евгений будет поддерживать нить беседы, делясь мнением, иногда улетая мыслями слишком далеко от обсуждения. Ему никто не мешал, и он самозабвенно делился информацией, сообщая удивительные моменты из «Пикника на обочине»: он открыл главную тайну произведения касательно предположительного места нахождения описываемой Стругацкими зоны.

Все без исключения смотрели на Евгения. Никто не отводил от него глаз, будто тот обладал способностью концентрировать на себе внимание. На самом деле — он действительно человек от культуры. Его длинные светлые волосы, уверенный взгляд, лёгкая манера скрываемой застенчивости перед пока ещё малознакомыми людьми и ровная речь без вкрапления слов-паразитов: всё говорило об умении доводить своё мнение до других. С ним невозможно вести диалог на равных — на любое твоё слово он сразу находил аргументированный ответ.