Константин Трунин - Архив сочинений — 2015

25.09.2015 ( http://trounin.ru/polyakova15 )

Творчество Генри Джеймса не относится к тому, что можно назвать простой и доступной литературой. В его произведениях поднимаются важные темы, но они тонут в стилистике автора. Доступного для понимания языка Генри Джеймс не использует, усложняя и без того сложный текст. Остро встаёт необходимость зацепиться хотя бы за одну идею, от которой впоследствии раскручивать понимание прочитанного. В случае «Мадонны будущего» — это невозможность достижения далекого идеала при его нахождении в пределах досягаемости. Сопровождающие основную повесть короткие истории безлико проходят мимо, вследствие неуловимости сути содержания. Генри Джеймсу лучше удавалось писать романы, где читатель может отсеять лишнее, сконцентрировавшись на основном.

«Мадонна будущего» — это ещё и разговор о том, что человек всегда может создать бесподобное творение. А может и не создать, если будет слишком долго вынашивать его идею. К тому моменту смысл для создания будет утрачен — само творение уйдёт в прошлое. Наглядным примером этому служит интерес главного героя к художнику, что пребывает в созерцании красивой женщины, наблюдая за ней продолжительное время. Сторонний зритель не видит в музе художника действительно красивой женщины, замечая лишь идеализированные представления художника о давно минувшей её молодости. Человек, однажды влюбившись, может носить такое чувство до последних дней, когда не предпринимает попыток приблизиться к объекту обожания.

Жизнь можно прожить, так и не оставив ничего после себя для потомков. Либо создать то единственное творение, благодаря которому твоё имя останется в веках. Именно таким предстаёт перед читателем художник, не устающий созерцать одну единственную музу. Будь он поэтом, то давно воспел бы её красоту. Но ему суждено перенести облик женщины на холст. И он никак не может собраться с мыслями, наконец-то приступив к воплощению главного своего предназначения. Красота блекнет с каждым днём, но в воображении художника она не утрачивает своих позиций. Генри Джеймс слишком категоричен, призывая творить в нужное для этого время, не откладывая реализацию замыслов на потом. Его художник полон идей — никто не помешает ему создать тот образ, который давно проник в душу. Только Джеймс не видит перспектив у такого подхода к делу.

Годы пройдут — творение так и не будет создано. Идея истлеет до начала реализации. Всегда нужно начинать выводить штрихи, иначе легко сойти с ума от желания сразу увидеть идеальный результат своей работы. Белый холст подобен чистому листу бумаги — необходимо его заполнять. Может последовать мучительная пауза и последующие ошибочные движения. Холст придёт в негодность, истёртый до дыр. Генри Джеймс мягко намекает, что не надо стремиться создавать идеал, можно ограничиться и простым принятием положенных на бумагу красок. Идеал расцветает не в полном отражении действительности, а в обязательных элементах недосказанности. Пусть воображение созерцателей работы дорисовывает картину самостоятельно. Нет нужды истязать себя, в итоге так ничего и не создав.

Об это ли хотел сказать Генри Джеймс? Как знать. Каждый читатель сделает для себя свои собственные выводы. И скорее всего единого мнения выражено не будет. Сложно понимать произведения, если автор не стремился полностью воплотить все задумки в тексте, давая читателю шанс проявить способность к мышлению, додумывая за автора те моменты, в которых ощущается нехватка слов. «Мадонна будущего» получилась у писателя мимолётным произведением, наполненным смыслом и далёким от идеальности. Оно вполне соответствует содержанию и тому, что читатель в итоге поймёт.

26.09.2015 ( http://trounin.ru/jamesxix )

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №13

Мир создан для борьбы. Противостояние идёт по всем фронтам. Это только со стороны кажется, что всё в природе придерживается баланса. На самом деле такого нет и в помине. Реальность слишком жестокая — она пугает людей, решивших жить в постоянном притворстве. За ширмой благополучия всегда скрывалось желание иметь гораздо больше, нежели человеку нужно. Когда стали разваливаться империи, тогда голову подняли простые люди, некогда винтики, а теперь — важная составляющая общества. Особенно знаковым стал XIX век, перевернувший самосознание жителей Земли, обративших взоры на несправедливое распределение благ. Английская техническая революция невольно подтолкнула человечество к борьбе за права рабочих, чей труд никто не желал оплачивать хотя бы для того, чтобы человек мог прокормить себя и свою семью. Топливо в котёл гнева подбросил и Эмиль Золя, написавший в 1885 году «Жерминаль» — книгу о борьбе углекопов за достойную жизнь.

«Жерминаль» — это не название местности. Таким словом именовался первый весенний месяц французского республиканского календаря. После зимы начинается новая жизнь. Под зимой Золя мог понимать многое, но для читателя это не имеет значения. Главное понять, что мир уже не будет таким, каким он был раньше. Ныне всё перевернётся, поскольку гроздья только посажены, осталось дождаться их всходов. И они обязательно взойдут. Тринадцатая книга Эмиля в цикле «Ругон-Маккары» служит тому наглядным доказательством. Угнетаемые углекопы не стали стойко переносить трудности и умирать от голода — они пошли на открытый бунт, изначально не планируя становиться поводом к социальным потрясениям в обществе. Люди хотели лишь есть и спокойно работать. В этой малости им было отказано. Не стоит думать, что Золя смотрит на ситуацию однобоко, выставляя на показ бедственное положение шахтёров. Отнюдь, он даёт читателю возможность понять мотивы хозяина шахты и её акционеров, которые тоже находятся в тяжёлом положении. В столь непростой обстановке люди день за днём рискуют жизнью от безысходности — нужно выживать любым способом.

Люди притворяются. Они могут в любой момент бросить вызов цивилизации, отдав предпочтение одичанию. Такого, разумеется, никогда не произойдёт. Человек будет желать лёгкой жизни, запирая себя в рамки необходимости продолжать существовать в тех же условиях. Углекопам Золя такие мысли в голову не приходят, их главной проблемой является не собственный пустой желудок, а голодные глаза детей, ради чьих взоров они идут добывать малые крохи; иначе поступить нельзя. Но всё-таки бороться за право на достойную оплату нужно. И тут уже приходится идти до конца. И шахтёры идут, пока не начинают понимать, что идти некуда. Их требования упираются в окупаемость шахты, которую проще затопить, нежели делать им уступки. А если уничтожить шахту, тогда вместе с ней на дно пойдут те люди, чьи предки тяжёлым трудом добыли детям право на достойную жизнь. Круг снова замыкается.