Константин Трунин - Архив сочинений — 2015

Непонятные убийства около советского посольства и внутри самого посольства — это выходящая за рамки понимания запутанная ситуация, требующая разрешения в экстренно короткие сроки. Но кто мог совершить такое коварное преступление, обосновать которое нельзя из-за отсутствия явных мотивов? Коваленко размеренно пытается раскрыть перед читателем мотивы преступника и работу следователей, предполагающих разные варианты, совершая различные действия. Посередине всего этого возвышаются нефтяники, от деятельности которых зависит очень многое. Не совсем понятно, что может вызвать интерес у читателя, когда «Жара в Аномо» — это обычный день одного из африканских государств, раздираемых едва ли не гражданской войной, а связать сюжетные линии невероятно трудно из-за обилия возможных происшествий. Кажется, жара должна поглотить внимание читателя. Однако, если взять за основу подход советских нефтяников, то местная жара во многом уступает условиям труда где-нибудь в Сибири в забытом всеми месте при действительно невыносимых условиях, намного превосходящих по требуемому от людей проявлению мужественности.

Коваленко нагружает книгу диалогами, не давая читателю сконцентрироваться на происходящих событиях. Африканские страсти до конца не осознаются, а действия персонажей получаются схематическими. В постоянных беседах обязано скрываться развитие сюжета, где одни заметают следы, а другие пытаются найти верную дорогу для разгадки. Коваленко не показывает движения, а просто обрисовывает общую ситуацию, концентрируя внимание читателя на далёкой стране, живущей по совсем другим правилам, исповедуя иную религию и не имея даже простейшего желания быть кем-то оценённой. Африканская страна становится в книге Коваленко одним из полигонов борьбы Советского Союза за право закрепиться на чужой для него территории. Редко, но порой довольно метко, Коваленко пытается шутить, и отчасти у него это получается, что вызывает у читателя улыбку. Хочется сказать, что бравые люди могут встретиться в любом уголке мира, и не обязательно где-нибудь в жарком Аномо, поэтому книгу стоит читать с большой осторожностью.

Возможно, «Жара в Аномо» найдёт своих почитателей, кому будет действительно интересно погрузиться в отчасти шпионский детектив, в котором есть место смекалке советских людей и будет прослеживаться желание африканского народа в самоутверждении. Но в общих чертах всё выглядит гораздо печальнее. И это при том, что после распада Советского Союза многое стало совершенно непонятым. Если смотреть с точки зрения истории, то «Жара в Аномо» может подойти ценителям изучения африканских нравов, и пожалуй только им одним. Разбираться в продвижении следствия невероятно трудно, а подойти к общему выводу — необъяснимо легко. Ведь всё кажется довольно очевидным, а проехаться по наболевшим проблемам всегда полезно, особенно если ничего нового при этом не открывается.

04.05.2015 ( http://trounin.ru/kovalenko82 )

Маргарет Этвуд можно сравнить с Вирджинией Вулф наших дней. И если Вирджиния была в тренде — настоящей находкой для издателей, то к какой волне стоит отнести Этвуд, чей поток сознания модернизировал понимание «женской литературы», смешав в разных пропорциях внутри себя реальность и фантазию? Классические писатели предпочитали следовать строгой линии повествования, концентрируясь на психологической составляющей — этого сильно не хватает насыщенной сюжетными линиями современной литературе, построенной по принципу многостраничного общения персонажей друг с другом на самые различные темы, где постоянно происходит какое-то движение вокруг разных обстоятельств, а то и в виде хаотичных прыжков, где легко запутаться. Этвуд, безусловно, писатель наших дней, а у издателей сейчас основное желание — это выпуск шокирующих публику книг. «Слепой убийца» — это брань на страницах, грязь в мыслях героев и фантастическая составляющая. Иного нет.

Породить альтернативу легко. Труднее её представить в выгодном свете. Альтернатива может сильно увлечь читателей, но ещё больше оттолкнёт. В альтернативе часто предлагается нестандартный подход не только к изложению, но и мыслительный процесс героев книги далёк от привычного. На всём этом Этвуд строит сюжет, наполняя «Слепого убийцу» переживаниями старой женщины, сказками о маленьких тихих преступниках и проблемами одной доведённой до крайности семьи. Везде присутствует элемент таинственности, а загадка вытекает из загадки, которые читатель либо будет решать, либо вновь и вновь — отрывать глаза от чтения, чтобы в n-раз высказать потолку о своих накипевших эмоциях. Как говорит сама Этвуд: «Собачьи какашки оттаивают», поясняя подобными вкраплениями в текст всю суть происходящих событий, что подобно означенному продукту жизнедеятельности организма становятся всё более видимыми читателю. Если с первых страниц трудно уловить взаимосвязь нескольких сюжетных историй, то чем дальше, тем оттаявшее более доступно анализированию и установлению степени поражения, но вместе с этим появляются и все сопутствующие характеристики, позволяющие задействовать обоняние, а кто-то даже сможет распробовать на вкус, если появится такое желание.

Брань на страницах книги может вызвать шок, а может и не вызвать — это зависит от подготовленности читателя к необходимости современных писателей прибегать к отображению вульгарного поведения людей. Только Этвуд использует данный приём не ради выражения эмоций героев книги, а скорее просто так, исходя на брань от своего собственного лица. Это так похоже на добрую часть современной американской литературы, что наличие таких элементов обязано быть, дабы потешить чувство запретного, когда вокруг только и говорят о необходимом соблюдении нравственности. От брани и вульгарности критики тоже обычно пребывают в восторге, вознося такие книги на вершину творческой мысли, находя в этом личное удовлетворение, а может и привычно выступая против массового пристрастия рядовых читателей к более попсовым произведениям литературы, где наличие нравственно низких моментов просто недопустимо.

«Слепой убийца» содержит многое из того, что может быть присуще людям, поскольку Этвуд взялась отобразить целую жизнь человека, прошедшего едва ли не через всё. Что и говорить, если от менархе неподготовленные девочки бьются в истерике и кричат о приближающейся смерти, а публика жаждет мистического тайного начала, способного отрыть скрытое от глаз среднего обывателя, когда дошедший до предела писатель сводит счёты с жизнью, наказывая окружение за накопленные обиды, оставляя после себя ворох разнообразных эмоций, среди которых самое важное значение отдаётся возникающему чувству безвозвратной утраты. Этвуд использует в своём подходе к написанию книги практически всё, что помогает наполнять страницы текстом, чтобы мыльная мелодрама показалась чем-то несущественным, если её сравнивать со «Слепым убийцей» — далёкой от понимания книгой, содержащей в себе чрезмерное количество различных происшествий, суть которых не несёт ничего, кроме развлекательного элемента.