Александр Кушнир - 100 магнитоальбомов советского рока

сторона Х-х

Мы будем тут

Игра в любовь

Радио Любитель

Инвалид нулевой группы

Марш энтузиастов II

Дебютный альбом "Ноля" стал первой работой в советском роке, на которой одним из солирующих инструментов оказался баян. В паузах между панк-куплетами, рок-н-роллами и фокстротами с магнитофонной пленки раздавались раскаты баянных аккордов, навевающих ностальгические воспоминания о черно-белых кинофильмах довоенной поры. Бесшабашный, но пока еще не безбашенный Федор Чистяков выплескивал под баянные буги поток воспаленного тинэйджерского сознания - об инвалиде нулевой группы, проститутках, абортах и о том, что "лучший способ быть слепым - закрыть глаза".

Идея записать на альбоме баян возникла у музыкантов "Ноля" совершенно случайно. На Международный женский день 8 Марта администрация Дома юного техника попросила Тропилло оживить учительские танцы звучанием какого-нибудь ансамбля. Пригласить на подобное мероприятие "Алису", "Аквариум" или "Зоопарк" автоматически означало испортить работникам просвещения их законный праздник. В распоряжении Тропилло оставались лишь юниоры в лице группы "Ноль", которые в приказном порядке были отправлены озвучивать преподавательскую дискотеку.

Так получилось, что долговязый басист Дима Гусаков все эти языческие пляски продинамил, вследствие чего наставники молодежи были вынуждены танцевать вальсы "Амурские волны" и "На сопках Маньчжурии" под скромный аккомпанемент баяна "Рубин-5", принесенного Чистяковым из дома. Негромкий ритм выстукивал на барабанах его одноклассник Леша Николаев по прозвищу "Николс". Ближе к финалу, когда количество уничтоженного педагогами спиртного логично перетекло в энергию танцевального самосожжения, внешне трезвый Тропилло дал группе "добро" на исполнение нескольких рок-н-роллов.

Как гласит история, действие происходило в длинном коридоре с соответствующей акустикой, и звук летал над головами дрыгающих ногами учителей, как отскакивающий от тренировочной стенки упругий теннисный мячик.

Дядя Федор и Алексей Вишня.

"Когда Федя с Николсом заиграли рок-н-ролл, я внезапно прикололся на этом звуке, - вспоминает Тропилло. - Все получалось очень вкусно, и в тот момент стало понятно, что рок-н-ролл вполне можно играть на баяне с ударными".

На следующий день музыканты "Ноля" решили перенести найденное на учительской танцплощадке звучание в готовящийся дебютный альбом. Довольно оперативно большинство гитарных партий было переписано на баянные, и все моментально встало на свои места. Так на "Музыке драчевых напильников" появился баян.

Интересно, что однажды жизнь уже подсказывала Федору испытать судьбу при помощи баяна. Как-то раз он не смог достать на запись орган и вместо него приволок из дома этот замечательный инструмент. Попробовал его записать - но как-то без далеко идущих выводов. Кто мог тогда подумать, что именно произойдет в головах Чистякова и Тропилло спустя несколько месяцев?

Показательно, что до этого мало кто воспринимал данный молодежный проект серьезно. Раз в неделю, с осени 85-го до весны 86-го года, два охтинских школьника приходили в Дом юного техника записывать т.н. "учебный альбом". Федор пел, играл на гитаре и басу, Николс - на барабане и гитаре. Находившийся в соседней комнате Тропилло в творческий процесс особо не вмешивался, обучая, по его воспоминаниям, "игре на испанской гитаре каких-то девочек-десятиклассниц".

Будущий "Ноль" до 86-го года сменил несколько названий ("СКРЭП", "Нулевая группа") и даже имел любительскую демо-запись, в которую входили композиции "Радио Любитель" и "Музыка драчевых напильников". Центральной фигурой в группе являлся автор большей части песен 16-летний Федя Чистяков. Движущими локомотивами в его развитии были Genesis и Deep Purple, а также занятия в музыкальной школе по классу баяна. Учебный репертуар начинающих баянистов включал в себя не только песни патриотического содержания, но и фольклор и избранные произведения немецких классиков. Неудивительно, что "Музыка драчевых напильников" начинается с хрестоматийных позывных токкаты ре минор Иоганна Себастьяна Баха.

Несмотря на пройденную с опережением графика "школу жизни", юный Федор мыслил в музыке изысканными категориями арт-рока и концептуальных измерений. Наслушавшись "Треугольник", он с увлечением записывал инструменты в обратную сторону ("Завтра будет тот же день"), придумывал вычурные названия для сторон альбома и впихивал туда всевозможные шумы - будь то звуки пожарной сирены, позывные "Маяка" или кудахтанье кур.

Даже в центральную композицию "Инвалид нулевой группы", посвященную своей матери, Чистяков умудрился вставить жанровую сценку изъятия головного мозга, почему-то завершавшуюся ядерным взрывом. Все это в Федином понимании и являлось "музыкой драчевых напильников".

Дмитрий Гусаков, Федор Чистяков, Алексей Николаев, 1987.

"Федору тогда казалось, что альбом - это нечто чрезвычайно серьезное, - вспоминает басист Дмитрий Гусаков. - Мол, там должны присутствовать эксперименты с лентами, со скоростью звука и обязательное перетекание одной композиции в другую. Что такое живой концерт, он вообще не понимал и даже не мыслил в этом направлении. Он хотел сидеть в студии и записывать великие альбомы".

Сам Гусаков у истоков группы не стоял, заменив весной 86-го года соавтора нескольких песен Толика Платонова, который, в свою очередь, через несколько лет защитил диплом по теме "Творчество Даниила Хармса в свете теории Карлоса Кастанеды". Самым юным в компании охтинских интеллектуалов был барабанщик Николс, который, несмотря на свое глубокое несовершеннолетие, стал автором композиций "Завтра будет тот же день" и "Игра в любовь". Садясь в студии за ударную установку, он демонстрировал идеальный для панк-рока минимализм. Голый ритм, в котором не было ничего лишнего: педаль, бочка, рабочий барабан, изредка - хэт и тарелки. Всякие колокольчики, эстетские навороты и заумные импровизации безжалостно оставлялись им за бортом.

На своей дебютной работе Федор и Николс смикшировали в единое музыкальное полотно нэпманские мелодии ("Цыпленок жареный"), собственную версию "Марша энтузиастов", фрагменты ретрохитов и партии Джона Лорда. Разухабистый баянный аккомпанемент сопровождал молодежные манифесты "Ноля": "Мы узнаем то, что нам знать нельзя, и мы сделаем то, что нам запрещено!" И если в Америке Том Уэйтс распевал под баян про опрокинутые с небес ведра с дождем, Федор Чистяков оглушительно стонал о ненавистном ему мире, в котором "будем мы сидеть в говне - таков наш долг".