Александр Кушнир - 100 магнитоальбомов советского рока

Наступили будни. Распределение обязанностей в неафишируемом творческом объединении выглядело следующим образом. Александр продумывал структуру книги, параллельно работая над очередным номером редактируемого им журнала Pinoller, где планировалось ознакомить любознательную часть человечества с фрагментами из "100 магнитоальбомов". Я же потихоньку-помаленьку начал отбирать эти самые магнитоальбомы...

Идея советского top-100 - чисто западное изобретение, нахально перенесенное на нашу почву -предполагала некоторые поправки и уточнения. Во-первых, было понятно, что в названии должно отсутствовать слово "лучший". Это несколько снижало коммерческий потенциал издания, но выглядело справедливо и непретенциозно. Поэтому сто наиболее значимых альбомов располагались именно в хронологическом порядке, а не исходя из какой-то вымышленной хит-парадности. Во-вторых, в книгу автоматически не попадали альбомы, записанные в постсоветское время, т.е. после 1991 года.

В результате тщательного изучения рок-архивов и очередного прослушивания порядка тысячи альбомов появился черновой вариант списка. В немалой степени мне помогло общение с сотнями журналистов, музыкантов и заядлых меломанов, по-настоящему разбирающихся в рок-музыке. Многие оказались людьми неленивыми и предложили свои варианты "сотки". Всем спасибо. Теперь оставалось обработать полученные данные и вынести беспристрастный вердикт.

Критерии отбора были не слишком сложными. При оценке значимости альбомов учитывалось их влияние на музыкальную ситуацию в стране. Затем - популярные и культовые записи, а также работы практически неизвестные, которые в чем-то опередили свое время. Как правило, их создатели направляли энергию исключительно на творчество и, записав альбом, теряли к нему всякий интерес. Из-за отсутствия толковых продюсеров и беспримерного музыкантского пофигизма эти опусы активно не распространялись. Принимая во внимание результаты всевозможных опросов и "сбалансированных" хит-парадов, я все же был твердо уверен, что такие группы, как "Отряд им. Валерия Чкалова", "Стереозольдат", "Желтые почтальоны", "Театр" и "Стук бамбука в 11 часов" заслуживают большего внимания. Заранее соглашусь, что сегодня названия этих проектов не вертятся у каждого на языке. Но для своего времени они были не просто хороши, но и важны. Включением их в общий список моя "отсебятина", пожалуй, и закончилась,

Хотелось верить, что каноническая версия "100 магнитоальбомов" оказалась настолько близкой к истине, насколько вообще книга может отражать мнение тысяч людей. Не жду, что каждый согласится с этим списком. Любой выбор субъективен. Но это, бесспорно, честная работа.

Где-то в начале 95-го года окончательный вариант всех позиций был наконец одобрен метафизическим продюсером проекта Александром Сергеевичем Волковым. Происходило это не без боя. Еще раз пришлось доказывать, что список не претендует на нечто абсолютное и незыблемое. Это не догма. Он не является упорядоченной подборкой "лучших групп" или "самых успешных" альбомов. По ряду причин в него не попали некоторые рок-ансамбли, а также концертные записи, бутлеги, компиляции разных лет и альбомы, вышедшие сначала на западном виниле, и лишь затем - на магнитофонной пленке в СССР.

После окончания работы над списком надо было найти какую-то фактуру, благодаря которой можно было бы на этом ушедшем с годами под воду материке выстроить целый дом. Кроме того, очень хотелось понимать, какая в каждой из ста квартир будет обстановка и что будут представлять собой чердак здания и подвал.

Советская самиздатовская рок-пресса на стенде Международной Франкфуртской книжной выставки 1994 года.

Книга "Золотое Подполье" - полный свод советского "рок-самиздата".

"100 магнитоальбомов советского рока" - атрибуты творческого процесса.

По правде говоря, вначале было немного страшновато. Что это будет - роскошный дворец или жалкая лачуга - зависело не только от меня, но и от Его Величества Случая. Случай же представился неплохой.

Волею судьбы одним из первых серьезных собеседников по книге оказался Борис Гребенщиков. В тот момент лидер "Аквариума" заканчивал вместе с Волковым работу над дизайном альбома "Навигатор". В итоге наши пути во времени и пространстве органично пересеклись.

Гребенщиков довольно долго и не без интереса изучал список "100 магнитоальбомов". Увидев на 94-й позиции группу "Хуй забей", Борис Борисович обрадовался, как ребенок. Как ребенок обрадовался и я. Как раз в эти дни мой приятель Сева подарил мне диктофон, на который БГ с ходу наговорил чуть ли не вторую часть "Правдивой автобиографии "Аквариума". Порой ответы опережали вопросы, и у меня возникло небезосновательное ощущение, что в этот момент мы находимся, что называется, на одной волне.

Вдохновленный количеством и качеством полученной информации, я в ту же ночь набросал черновой вариант статьи об альбоме "Табу". "И это все ты написал?" - спросил на следующий день удивленный Волков. Я приободрился и попер вперед, как танк.

Интервью предстояло сделать великое множество - все-таки нет лучшего источника информации, чем живое человеческое общение. Общение же с рок-музыкантами представляет собой явление особого рода. Я ожидал столкнуться с чем угодно. С капризами, с пофигизмом, с массовым раздолбайством. Ожидал эпидемии склероза - доподлинно известно, что память у рокеров весьма своеобразная. Морально я даже был готов к фразам типа "а что, у нас был такой альбом?"

Недоступные на сцене, рок-музыканты в частных беседах оказались людьми милыми и домашними. Гребенщиков, Кинчев, Курехин, Попович, Скиба, Манагер, Жариков, Шумов обладали превосходной памятью и оказались прирожденными рассказчиками. Мягко говоря, мировая культура не прошла мимо них. Не менее содержательным выглядело и общение с серыми кардиналами нашего рок-андеграунда: Тропилло, Усовым, Агеевым, Ушаковым.

К сожалению, встретиться удалось не со всеми. Оставим за пределами книги подробности переговоров с менеджерами преуспевающих ныне рок-групп, которые предлагали делать интервью с артистами при помощи факса. В свою очередь, крайне плотный жизненный график Макаревича, затворнический образ жизни Мамонова, некоординируемость Агузаровой и, скажем так, временное отсутствие душевного тепла у Егора Летова сделали наше общение невозможным.