Л. Михеева - 111 симфоний

Симфония № 100 была создана в 1794 году и впервые с большим успехом исполнена под управлением Гайдна в концерте Саломона 31 марта.

Общий характер симфонии определяется уже в медленном вступлении. Пунктирный ритм, тембр фаготов, завершающие громкие аккорды tutti с тремоло литавр скрадывают певучесть спокойно-сосредоточенной темы. И главная тема сонатного аллегро, родственная ей интонационно, звучит как бы у духового оркестра (флейта и два гобоя) и лишь второй раз излагается струнными. Но характер ее — жизнерадостный, танцевальный — типичен для последних симфоний Гайдна, как и отсутствие самостоятельной побочной партии. Зато обращает на себя внимание заключительная: очень простая, построенная на постоянных повторах, она обладает неотразимым обаянием венской бытовой музыки. Именно она составляет основу разработки, пленяющей непрерывностью развития. Варьирование заключительной темы продолжается и в репризе, где она занимает значительно большее место, чем главная, и даже противостоит ей, играя роль побочной.

Музыка второй части была написана почти за десять лет до симфонии, для одного из пяти концертов для редкого инструмента — колесной лиры (на ней играл заказавший их Гайдну в 1785 году король Неаполитанский). Форма — излюбленные композитором вариации, в которых особенно ярко проявляется его неисчерпаемая изобретательность и тонкое мастерство. Изложение певучей, изящной темы непритязательно — флейта и скрипки, а во второй раз — гобои и впервые звучащие в симфонии кларнеты. Особенно интересны минорные вариации в центре части. Тема приобретает воинственный характер в исполнении полнозвучного оркестра с медными и ударными. В процессе дальнейшего варьирования Гайдн находит новые эффекты, среди которых самый неожиданный — воинственный сигнал солирующей трубы, завершающийся тремоло солирующей же литавры, которое разрастается от пианиссимо до фортиссимо. Длительно выдерживается тревожный неустойчивый аккорд оркестра — словно предупреждение о грозящей опасности. Но это лишь миг — завершает часть возвращение изящных начальных мотивов в ликующем До-мажоре. В Военной симфонии даже менуэт приобретает воинственный облик, непривычно энергичное звучание. Ритм отбивают, в числе других инструментов, валторны, трубы и литавры; в середине менуэта основной мотив не в такт твердят басы. Возникает картина даже не простонародного крестьянского, а грубоватого солдатского танца. И камерное по звучанию трио отмечено редким для Гайдна пунктирным ритмом, совершенно лишающим эту музыку плавной танцевальности.

Зато стихия танцевальности царит в финале, бесконечно варьирующем легкую кружащуюся тему. В ее развитии — масса юмористических эффектов, колористическое сопоставления далеких тональностей, контрасты оркестровых групп, неожиданные паузы и сфорцандо. Главная партия так настойчива, что совершенно поглощает побочную: просто на несколько тактов стихает стремительное движение, басы струнной группы и скрипки перекликаются отдельными разрозненными звуками стаккато. Замечательно проведение побочной в репризе — на фоне оборотов главной партии, в сопровождении “золотого хода” валторн, под звон всех ударных. А в коде на этом нарядном аккомпанементе в последний раз звучит ликующая главная тема.

Премьера симфонии № 101 состоялась раньше Военной, № 100, 3 марта 1794 года в концерте Саломона под управлением Гайдна и имела большой успех. Название “Часы”, данное не автором, возникло из-за своеобразного эффекта в медленной части, как это было и с другими заголовками (“Сюрприз”, "Военная").

Симфония открывается вступлением в очень медленном темпе (адажио). Минорное, с обилием хроматизмов, с линеарной темой, изложенной полифонически в средних голосах, оно развивается словно с трудом и предвещает музыку совершенно иного склада, нежели звучащее после него беззаботное, в самом быстром темпе (presto), сонатное аллегро. Главная партия у струнных стаккато — легкая, стремительно несущаяся вверх, — образует яркий контраст раздумьям вступления, хотя интонационно выросла из него. Особую пикантность придает ей деление не на четырехтакты, как это свойственно классической музыке, а на пятитакты. Побочные партии в поздних симфониях Гайдна нередко представляют собой переизложение главной в тональности доминанты. В этой же симфонии настроение общее, но темы самостоятельны: побочная — не столь стремительная, более камерная и женственная. В разработке обе темы драматизируются. Беззаботность возвращается в репризе. Кода представляет собой еще один вариант главной темы в иной оркестровке.

Медленная часть пронизана неумолкающим тиканьем часов — мерным ритмом сопровождения. Гайдн в излюбленной форме вариаций поражает совершенным мастерством и неистощимой изобретательностью. Певучая тема насыщена поистине вокальными колоратурами и обилием повторов, что придает ей сходство с итальянской оперной арией. В процессе варьирования она изменяет оркестровый наряд, драматизируется, приобретает тональную свободу, не свойственную классическому типу вариаций.

С изысканным анданте сопоставлен грубоватый менуэт. Динамические и фактурные контрасты, ритмические перебивки, скачки на большие интервалы рисуют картину крестьянского праздника. В трио господствует приглушенная звучность, изредка нарушаемая шумными возгласами tutti. Легко взлетающий наигрыш флейты стаккато в верхнем регистре напоминает главную тему первой части — прием, редкий в XVIII веке. Мелодия порой вступает в комическое противоречие с гармонией, возникает и юмористический диалог — флейты и фагота на расстоянии в три октавы. Заканчивается менуэт точным повторением первого раздела (da capo).

Картина народного гулянья разворачивается в финале. В постоянно возвращающейся в различных вариантах теме слышатся отголоски и оживленных пассажей первой части, и неуклюжих скачков менуэта, и юмористических диалогов его трио, и даже — кое-где — равномерного тиканья часов анданте. В этой форме рондо эпизоды контрастны. Первый — лирический, с излюбленным Гайдном изложением темы в октаву, заимствованным из практики бытового музицирования. Второй — сложное фугато, отличающееся исключительным полифоническим мастерством. Головокружительная кода утверждает основную тему в блестящем звучании валторн и труб на фоне ликующих пассажей струнных и деревянных.

Последний лондонский сезон Гайдна был связан уже не с концертами Саломона (тот в январе 1795 года отказался от своей антрепризы), а с Оперными концертами Дж. Виотти, известного итальянского скрипача и композитора. Они открылись 2 февраля 1795 года и проходили два раза в месяц в Королевском театре под руководством у Крамера. Оркестр был еще больше, чем у Саломона, приближаясь по численности к современному: он состоял из 60 человек. В исполнении трех последних симфоний Гайдна пожелали принять участие лучшие музыканты, находившиеся тогда в Лондоне. Премьера 103-й симфонии состоялась 2 марта 1795 года под управлением автора и имела шумный успех.