Николай Непомнящий - 500 великих катастроф

В роковую ночь с 1 на 2 июля Шомарей ни разу не поинтересовался, как идет корабль, лишь к утру был слегка удивлен исчезновением «Эхо». Он даже не попытался выяснить причины ее исчезновения. Другие корабли, сопровождавшие фрегат, отстали еще несколько дней назад.

А каравелла «Эхо» продолжала следовать правильным курсом, «Медуза» двигалась в том же направлении, но ближе к берегу. Шомарей приказал измерять глубину морского дна и, не нащупав его, решил, что может беспрепятственно вести корабль к берегу. Несмотря на многочисленные предостережения членов экипажа о том, что корабль находится в районе Аргуинской отмели, капитан «Медузы» продолжал вести фрегат к берегу.

Когда еще раз измерили глубину моря, она оказалась всего 18 локтей вместо предполагавшихся восьмидесяти. В этой ситуации фрегат могла спасти лишь быстрота реакции капитана, но Шомарей, к сожалению, не повернул корабль. И вскоре «Медуза» села на мель – между Канарскими островами и Зеленым мысом.

Спасательные работы начались неорганизованно и беспорядочно. Все попытки снять фрегат с отмели оказались напрасными. В корпусе судна открылась течь, и 5 июля было принято решение покинуть тонущий корабль. По всем морским правилам и законам Шомарей, как капитан, должен был покинуть судно последним, но он не сделал этого. Капитан Шомарей, губернатор со свитой и высший офицерский состав разместились в шлюпках. Сто пятьдесят матросов и женщин перешли на плот, построенный под руководством инженера Корреара корабельным плотником. Командовал плотом выпускник мореходного училища Куден, с трудом передвигавшийся из-за травмы ноги.

Сначала шлюпки буксировали плот к берегу, который был сравнительно близко. Но, испугавшись наступления бури, командиры шлюпок решили покинуть плот и предательски перерубили буксирные канаты. Люди были оставлены на волю волн на маленьком, заливаемом водой плоту, которым почти невозможно было управлять.

Когда шлюпки начали исчезать из виду, на плоту раздались крики отчаяния и ярости. Затем они сменились жалобами, а потом ужас охватил обреченных на гибель. Стояла страшная жара, но от жажды людей спасало то, что плот был сильно погружен в воду. Вскоре было обнаружено, что в спешке эвакуации с фрегата погрузили ничтожно малое количество пресной воды и продовольствия. Незащищенные от непогоды и солнца, без провианта, исчерпав все запасы воды, люди ожесточились и восстали друг против друга.

К ночи плот стал погружаться в воду, и на нем в первый раз вспыхнула кровавая резня за последние капли воды и наиболее безопасные места около мачты. После второй резни в живых осталось только 28 человек. Израненные, обессиленные, мучимые жаждой и голодом люди впали в состояние апатии и полной безнадежности. Многие стали сходить с ума.

Среди тех, кто уцелел, некоторые были столь голодны, что накинулись на останки одного из своих товарищей по несчастью. Они расчленили труп и начали свою ужасную трапезу. Один из выживших матросов потом вспоминал: «В первый момент многие из нас не притронулись к этой пище. Но через некоторое время к этой мере вынуждены были прибегнуть и все остальные». Так началось каннибальство.

Двенадцать дней носился плот по морским волнам. Рано утром 17 июля на горизонте показался было корабль, но вскоре он исчез из виду. В полдень он появился снова и на это раз приблизился к плоту. Это «Аргус» обнаружил полузатонувший плот и принял на борт 15 исхудавших, полубезумных людей (пять из них впоследствии скончались). Взорам матросов с «Аргуса» предстало леденящее душу зрелище: трупы истощенных до последней крайности людей, а живые мало чем отличались от мертвых… А рядом куски человеческого мяса, которые несчастные вялили на солнце и ели.

Плот «Медузы». Картина Т. Жерико

Через 52 дня после катастрофы был найден и фрегат «Медуза», который не затонул. Из 17 человек, решивших не поддаваться панике и остаться на корабле, в живых осталось лишь трое.

Об этой трагедии в 1817 г. вышла книга, авторами которой стали инженер Александр Корреар и хирург Анри Савиньи. Первая фраза ее была следующая: «История морских путешествий не знает другого примера, столь же ужасного, как гибель “Медузы”». И действительно, для того времени сообщение о гибели фрегата прозвучало так же страшно, как для последующих поколений весть о трагической судьбе «Титаника».

Французское общество, потрясенное случившимся, было возбуждено до предела. Ответственность за это бедствие ложилась на капитана «Медузы» графа де Шомарея, не отвечавшего своему назначению. В прошлом эмигрант, он происходил из не очень знатного рода и получил столь ответственную должность благодаря протекции и связям в министерстве.

Капитан Шомарей предстал перед трибуналом, был уволен из флота и приговорен к тюремному заключению на три года. Но самым непереносимым для него оказалось то, что его навечно вычеркнули из кавалеров ордена Почетного легиона. Это обстоятельство привело Шомарея в глубокое отчаяние. Он даже пытался вернуть себе эту награду, но безуспешно.

В краях, где Шомарей доживал свой век, все знали о его «подвигах» и относились к нему презрительно и враждебно. Он прожил довольно долгую жизнь, умер в 78 лет, но долголетие это было ему не в радость.

Мир же помнит об этом жутком событии исключительно благодаря полотну известного художника Теодора Жерико, увиденному зрителями в 1819 г.

1818 г.

13 октября бригантина «Килия», снесенная штормом к румелийскому берегу, у порта Мидия (Черное море), была выброшена на песчаную отмель у каменистого мыса.

Команда и пассажиры были спасены, но бригантина разбита и занесена песком. В тот же день и почти на том же месте (на расстоянии в 60 м) разбилось трехмачтовое австрийское судно, погибло 15 человек, спаслось 5. По некоторым данным, у того же скалистого мыса в следующую ночь погибли еще два купеческих судна. Во время того же сильнейшего шторма, свирепствовавшего с середины сентября до середины октября, у дельты Дуная разбилось датское судно, спаслось лишь 3 человека.

1837 г.

В октябре у мыса Хаттерас погибло американское судно «Хоум», следовавшее по маршруту Нью-Йорк – Чарлстон, штат Южная Каролина. Погибли 90 человек.

Ураган, шторм и коварные мели не пощадили судно. От удара стихии нос парохода сместился метра на полтора относительно кормы. Волны вынесли искореженное судно на отмель – всего в 900 м от островка Окракок, лежащего южнее мыса Хаттерас. Однако добраться до берега пассажиры были не в силах. Бушующие волны моментально разметали в щепы три спасательные шлюпки, едва их спустили на воду.