Николай Непомнящий - 500 великих катастроф

Прошло время, и перед ними показалась возвышенность. Помощник капитана подумал, что видит устье реки. Йул побежал вперед. «Это были широкие воды реки Олифантс и ее плодородные берега, – с радостью записал он. – Я видел на дальнем берегу белые жилые дома и другие строения и различал голубой дымок над трубами. Мы помолились, и я раздал воду».

В этом переходе люди несли с собой судовой флаг, и теперь развернули его. Фермеры заметили их и послали через реку лодку.

Кто-то окликнул их по-английски. «Воды! – только и смогли произнести несчастные. – Можете вы отвести нас к воде?» Англичанин (оказалось, что он был моряком и работал на промышлявшую тюленей компанию «Элефант Рок») сказал им, что на другом берегу реки ест прекрасный родник. Йул и женщины поехали первыми. За три раза они все переправились и наконец-то утолили жажду, день и ночь терзавшую их несколько недель. Эти последние одиннадцать миль пешком по берегу подвели их к смерти ближе, чем шестисотмильное путешествие на шлюпках.

Фермерами, жившими около устья реки, были Виллем Лоув и тот самый Хендрик ван Зил с сыном, упомянутый несколькими годами ранее путешественником сэром Джеймсом Александером в отчете о поездке к Оранжевой реке. Френсис Трутер приехал туда на рыбалку со своей тещей. Все эти люди выхаживали больных и заботились об остальных потерпевших крушение.

Ферма Лоува находилась на южном берегу в четырех милях от океана. Он не мог предоставить пищу и кров для 26 человек. Некоторым из них был нужен заботливый уход. Однако теща Трутера, миссис Волфаардт, предложила свою помощь в присмотре за тремя детьми, дала им одежду и обращалась с ними как мать. Трех женщин отправили в фургоне к мистеру Ричарду Фрайеру, начальнику склада у Донкин-Бей, примерно в четырех милях к югу от реки. Фрайер прислал фургон обратно, нагрузив его продуктами и медикаментами, и отдал своему пастуху распоряжение зарезать столько овец, сколько понадобиться людям. Фрайер, носивший чин корнета, также известил гражданского комиссара в Клануильяме (мистера Д. ван Риневельда, уже упоминавшегося) и попросил его принять меры для отправки группы в Кейптаун.

Однако прошло несколько дней, прежде чем истощенные люди с «Австралии» были готовы к поездке. Большинство людей из группы начало поправляться через пять дней. Они покинули Олифантс-Ривер 19 января в фургонах, на первом этапе проводником был Трутер.

Йул сообщает, что фургоны часто сбивались с пути во время переезда до Кейптауна. В этой дикой местности, среди песка и кустарников, вода попадалась редко. Несколько раз фургоны чуть не опрокинулись.

Они миновали гору Пикетберг. Повсюду их очень радушно принимали фермеры.

Капитан Йул переговорил с полковником Беллом, заместителем губернатора, и отметил, что у его судовой компании нет ни гроша. Белл смог выделить 120 фунтов наличными и раздать пассажирам и матросам кое-что из одежды.

Двое из пассажиров третьего класса решили остаться в Кейптауне. Других пассажиров доставили в Австралию, тогда как капитан Йул и матросы вернулись в Шотландию. Так закончилась эта давно забытая драма, начавшаяся в океане у мыса Доброй Надежды и продолжавшаяся на мрачном побережье Намакваленда.

1854 г.

27 сентября в Северной Атлантике, у острова Ньюфаундленд, мыс Рейс, произошло столкновение пароходов.

Самый быстрый и комфортабельный пароход того времени «Арктик» столкнулся с маленьким французским пароходом «Веста». 87 человек были спасены (65 членов команды и 22 пассажира), более 310 погибли (90 членов команды и 210 пассажиров). Жертв могло быть гораздо меньше, если бы на «Арктике» в достаточном количестве имелись спасательные средства (на пароходе было всего 6 шлюпок, способных увезти не более 180 человек).

«Арктик» терпит бедствие

1854 г.

13–16 ноября британский парусно-винтовой фрегат «Prince» (вошел в историю как «Черный принц») и десять других кораблей англо-французской эскадры погибли во время шторма у Балаклавы. Число жертв превысило 500 человек.

Это было в декабре 1923 г. Инженер B.C. Языков, худой, в длинном, из тонкого сукна пальто, в широкополой шляпе, натянутой на уши, с потрепанным портфелем под рукой, топтался у подъезда ОГПУ, не решаясь открыть дверь. Он крепко прижимал портфельчик, где лежала папка с исписанными листами – доказательством о кладе, который покоится на дне Черного моря со времен Крымской войны.

…Волею судьбы ноябрь 1854 г. стал роковым для многих экипажей вражеских судов, находившихся на рейде перед осажденным Севастополем. Они оставались на рейде потому, что вход в Балаклавскую бухту был перегорожен специально затопленными русскими кораблями. 13 ноября, как писала английская газета «Таймс», над лагерем осаждавших «…разразилась буря. Она началась около семи часов утра. Ей предшествовал дождь и шквал. Около десяти часов, положение было безнадежное». Суда, стоявшие на рейде, срывало с якорей. Погиб «Прогресс», потом «Резолют» с грузом пороха… Всего 27 единиц флота. Один из первых в мире железных винтовых пароходов, «Принц», лишился якорей. Капитан Христи приказал рубить рангоут, чтобы меньше кренило. Судно понесло на скалы. Через несколько минут «Принц» оказался на дне со штабом госпиталя, складом медикаментов, снаряжением на сотни тысяч долларов, первым полевым электрическим телеграфом и подводным аппаратом, предназначенным для расчистки входа в Балаклавскую бухту. И чем дальше отдалялась дата гибели «Принца», тем ярче представлялась легенда о золоте, хранившемся в его трюмах. Та же «Таймс» сообщила, что пароход затонул с 500 тыс. франков, затем сумма увеличилась до 5 млн фунтов стерлингов, которые якобы предназначались для уплаты жалованья осаждавшим и флоту.

С годами вместо «Принца» в людской молве появился «Черный принц». Водолазы, пытавшиеся проникнуть на него, утверждали, что он лежит на 30-саженной глубине под толстым слоем ила с кормой над пропастью. К 1870-м гг. море вернуло все суда, кроме… «Принца». Авантюристы и кладоискатели со всего мира следили за историей легендарного парохода. Его искали французы, англичане, итальянская фирма «Рестуччи». Мысль о богатствах, скрытых под водой, не давала покоя и B.C. Языкову, который собрал массу сведений и объединил свои усилия с талантом другого корабельного инженера – Е.Г. Даниленко. Никто не верил «бывшим», считая их авантюристами, прожектерами. И тогда они решились пойти в ОГПУ, к самому Дзержинскому. Феликс Эдмундович принял инженера.