В.В. Розанов. Семейный вопрос в России. Том II

Остальную часть суждений почтенного корреспондента я разберу ниже, а пока приведу выдержку из другого письма, уже очевидно священника: "Законное супружество противополагается незаконному. Но законно, по-моему, всякое, более или менее продолжительное* и верное друг другу сожительство. Потому-то я терпеть не могу, душа моя положительно не выносит этого несчастного слова незаконнорожденный, какое мы, священники, вынуждены в известных случаях прибавлять в метриках при записи крещений. Ведь безусловно все рождаются по закону, установленному Творцом. Вне этого закона (подчеркнуто в письме) никто не может родиться. Какая же может быть речь о незаконнорожденных?" (опять "не" подчеркнуто автором письма).

______________________

* Ведь и полный наш брак в своем роде "с несением шатра над женихом и невестою" бывает "более или менее продолжительным" и часто - очень кратким, год-два, а иногда несколько месяцев. В. Р-в.

______________________

Вот тоже взгляд довольно полный. Автор, очевидно, не по прочтении моих рассуждений затрепетал, и, следовательно, уже давно, по крайней мере в некоторых наших священниках, есть трепет страха при писании "незаконнорожденный". Откуда это, когда чиновники и писатели довольно равнодушны к термину? Они - богословы, а существо рождения действительно есть тема не чиновническая и не литературная, но высокометафизическая и, следовательно, богословская.

Думают обыкновенно, что вопрос незаконнорожденности состоит в устранении термина и связанного с ним срама; но это не так. Два слова, впрочем, скажем и о сраме: да, посрамляется у человека самое рождение, пуповина бытия. И страшно, что именно при таинстве крещения, перед его совершением, в секунду, как младенца пищащего принять в христианский мир, - ему и пишется этот в своем роде "желтый билет", волчий паспорт. Страшно, что он так ничего об этом не знает. И что в такую минуту. Потом он никогда не сотрет этого "желтого существования" и не переменит на белое и чистое, на обеленное. "Мне не надо бы родиться, вот тут написано", "написали перед крещением, и крещение я люблю, а этого - стыжусь, почему-то боюсь, никому об этом не сказываю, краснею". У нас был директор гимназии, по-видимому незаконнорожденный: так у себя в кабинете, в никогда не раскрываемом ящике, он держал все документы учителей о службе, и с метриками, обычно хранимые в канцелярии, вместе и с директорскими. Это был очень умный, любящий учеников, угрюмый человек, очень гордый и даже высокомерный умственно. Но и он стыдился. Все стыдятся. Почему? Никто не знает. И, главное, никто не знает точной меры и глубины и даже оснований этого стыда, кроме самих незаконнорожденных.

- Вы кто?

- Незаконнорожденный.

- То есть?..

- Мне бы не надо родиться, я не имел права родиться, не по закону...

- Не по закону?

- Есть законное супружество и тогда белое рождение, но... есть незаконное супружество, по желтому билету, и тогда - желтое рождение. Я всем завидую, я хотел бы лучше быть нищим.

- Ну, вот... Вы директор гимназии, вас все уважают.

- Мне указано самому не уважать моих родителей и самому не уважать, даже отрицать, свое рождение. "Я" есть до некоторой степени "не я"; не имел права быть "я". Я незаконно "проскочил" в человечество, фуксом. Так под лавкой в вагоне есть безбилетные пассажиры. Я тоже безбилетный, но только не на проезд, а на существование. Вор, - и воровски существую, хоть и директор. На меня плюнуть надо.

- Вам все кажется...

- Вовсе нет, оттого я и держу под замком секрет своего незаконного существования, как беглый с каторги бережет и прячет фальшивый паспорт. Ему не надо бы бежать, а мне не надо бы родиться. Иногда мне кажется, что все на меня указывают пальцем, обо мне шушукаются: "Ему бы не надо родиться, а он действует, ломит обстоятельства, сламливает нас - когда мы все как следует". Я хуже всех, и я всех ненавижу.

Вообще можно заметить, что незаконнорожденные бывают чрезвычайно угрюмы, желчны и нелюдимы; в то же время в тайне души это часто нежнейшие и благороднейшие люди. Но оставим стыд и перейдем к важнейшему.

Суть в том, что вовсе не один термин прикрепляется к такому ребенку при самом рождении. Но что он не усваивается вовсе своим родителям, ни матери, ни отцу. Мне говорил о своем мальчике, уже четырнадцати лет, один отец:

- Я его могу завтра же выпроводить за ворота. И сколько бы он обратно ни стучался, куда бы ни обращался, в полицию, консисторию, даже на Высочайшее имя, - никто меня не принудит его признать, т. е. закон предусматривает и предупреждает, чтобы такой мальчик никуда не стучался, ни даже к своему отцу и матери. Он не носит моей фамилии, ни фамилии матери, хорошей женщины, с которой я прожил восемь лет (по его рассказу, она умерла в чахотке).

Таким образом, вовсе не идет вопрос об устранении клеветнического и необъяснимого термина. Вопрос о "незаконнорожденности" есть вопрос о праве закона и религии отнимать у детей - их родителей, налично существующих, а у родителей - их детей, живых, невинных, реальных. Вопрос о праве закона, гражданского или церковного, порывать связь ex naturae genitricis (мать-природа (лат.)) текущую, или, пожалуй, - так как я хочу немножко грозить - ex Naturae Sanctae Genitricis (из Святой Матери-Природы (лат.))

- У вас нет детей?

- Есть: вот, Ваня.

- Да нет, это Ваня Семенов, по имени Семена, духовного отца, вот того лавочника из зеленой лавки, которого вы второпях позвали в крестные отцы. Ему он и сын, духовный сын, но связи в таинстве крещения, по усыновлению. А вам он никак.

- Да я его родил!

- Да нам наплевать. Это физиологический акт (первое письмо моего корреспондента). Мало ли кого вы родили, всех и считать вашими детьми. По нашим законам позволительно вам родить от каждой девки в номерах: так вы воображаете, что так все эти дети за вами и буду пущены.

- Да если б пустили или особенно если б связали в имени, правах и имуществе - никто бы и не шалил в номерах. Теперь и законных-то избегают рождать, так если бы незаконные все уцеплялись за отца, - очевидно, их не рождали бы вовсе. Кто установил термин "незаконнорожденные дети" - потянул и факт случайного и незаконного рождения, случайной и минутной, в номерах, на кухне, на улице, - связи с девушкой или женщиной.

- Нам наплевать, мы об этом не думали. Очень мудрено.

- Да как же вы, мудрые люди, и законы пишете, а подумать вам трудно?

- Законы пишем, и вы повинуйтесь им.

- Так как же?

- Что "как же"?

- Сын-то у меня.

- Нет у вас сына. Он - Семенов, по зеленщику, у которого вы забирали картофель и капусту тогда по осени. Ведь сами-то вы Колотилин!

- Колотилин.

- Колотилин и Семенов - что же общего? Чужие вы. Не родные вы.

- Ну, а если бы не сын, а дочь, и вот ей семнадцать лет, а мне сорок семь: можно бы мне на ней жениться?