В.В. Розанов. Семейный вопрос в России. Том I

______________________

* Вот все это место и далее - глубоко замечательно: из цветка вырезать тычинки и пестики, стереть пыльцу: получится "святое", "иконка", "наше". Говоря "иконка" - я разумею тенденцию и очерчиваю идеал, формулирую поползновения, вечные, универсальные. Где Христос - умерли страсти; нет вожделений и все атрофировано. Но, несчастный мой судия: положите две высохшие веточки, сухие палочки, и ожидайте, врастут ли они одна в другую. А брак есть врастание друг в друга и даже есть тайна, что из мужа - жена растет, из жены муж (от того и тайна сотворения Адама). Итак - сухие палочки паралитичны. Проповедуя паралитичный брак, автор восклицает: "Это-то христианский брак!" Но ведь ничего не растет в нем и из него; детей - нет (оттого богословы и г. Сильченков никогда не упоминают о детях). Паралич - полный. И вот откуда "мы" и "наша власть", "документ" и "форма": ибо когда ничего нет в браке, то как же, однако, удержать, чтобы хотя видимость, фата-моргана его была? Ибо страшно миру быть без брака; грозно; последние времена. И выдвигаются утешения: "Он есть; это - я, К. Сильченков и иные, "иже со мною"; мы - задушившие страсть и ею сближаемых жену, мужа, из нее рождающегося - младенца". Легенда Ирода восстает во всем объеме; а видения Апокалипсиса (XII гл.) о "жене" и "драконе" начинают обрисовываться. В. Р-в.

______________________

b) Еще любопытнее взгляды г. Розанова на брак как на таинство Церкви. Любопытны они и сами по себе, и - как образец того отношения к учению христианской веры, какое усвоили себе публицисты нового направления.

Торжественно и важно говорит в своих рассуждениях о браке как таинстве Церкви г. Розанов: "Здесь мы стоим на рубеже почти открытия, - объявляет он.

В чем же заключается это "почти открытие"? - Во всех таинствах, - изъясняет наш автор, - человек пассивен; кающийся, причащаемый, крещаемый, помазуемый миром он стоит перед церковью как оголенный член мира, как древко (?!), по коему течет (?!) таинство церкви. Но в браке? Здесь приемлющий таинство не только не пассивен, но скорее пассивная сторона, в ненарушимом ритуале, принадлежит церкви, а вся активная сторона, т.е. совершение самого таинства и шествование в нем, принадлежит бракосочетавшимся. Насколько брак не фиктивен, насколько он есть "текущее таинство", он объемлет тайну жизни самих супругов, о которых действительно - и произнесены все слова, на которых основан ритуал венчания. Вот особенность и исключительность в таинстве брака".

Итак, сущность "почти открытия" г. Розанова состоит в том, что, по его мнению, во всех прочих таинствах человек "пассивен", а в таинстве брака -"активен"... Не споря пока о достоинстве "открытия", заметим только, что, к удивлению, сам Коперник нового открытия забывает и отрицает его, едва успевши написать несколько десятков строк далее. Пусть читатель судит сам. "Входит ли длительность первою и главною чертою в таинство? - спрашивает г. Розанов и отвечает: - Не входит. Совершенно нельзя определить, и не вытекает решительно ни из какой черты таинства непременная его продолжительность. Сколько времени длится в человеке действие принятых Св. Даров? Неизвестно. До первого греха. Грех и Тело Христово - несовместимы. И согрешивший уже вышел из-под благодатного таинства. Сколько времени длится действие крещения? В Вольтере оно кончилось, когда он сел за "Pucelle", когда писал "Кандида" или "Sur le desastre de Lisbonne". Отвергнут Промысл (sic), - и нет более действия крещения. Так и с каждым таинством: его святость - вот что вытекает из его существа, что в нем исповедуется, что в нем в самом деле есть. И его длительность, его продолжительность определяется всецело и исключительно временем, пока есть его святые признаки".

Выходит, что и во всех таинствах, в частности - в крещении и евхаристии, человек "активен", и активен в таком же именно, г. Розановым измышленном смысле, как и в таинстве брака, так как от степени его греховности или святости зависит, сколько "длится" действие таинства. Право не стоит делать открытия, если столь скоро самому же их забывать*.

______________________

* Брак - мужу и жене дан, в их житии - течет, ими через сопряжение жизни - совершается. Ведь не говорят (вовсе нет слов): "таинство венчания", а "таинство брака" и всегда разумеют в словах этих - пару и парное житие. "Мы живем в браке", но нельзя сказать: "Мы живем в венчании". От "брака рождаются", "эти дети от первого брака, те - от второго", но нельзя сказать и не говорят: "Дети эти от первого венчания, другие - от второго". "Брак бездетен"; но нельзя сказать: "Венчание бездетно". Итак, всемирная терминология, и в том числе церковная, под "браком" разумеет "брачную жизнь", в которой активны и действуют и совершают ее - супруги. Брак есть супружество; связанность двух через ребенка, от них исшедшего (или могущего изойти). Но другие таинства? Их совершает над человеком священник, и человек здесь пассивен. Его погружают в воду при крещении, его причащают, миропомазуют: он есть в точности как бы дщица, древко, на которое капнула капля не им приготовленной святыни - и течет по нему, и он ею освящается. Непонятно остроумие автора, ибо кто же гордится, что он не понимает?! В. Р-в.

______________________

Но наш автор вновь возвращается к таинству брака и решает, в частности, вопрос о его длительности. "Все упорство перед разводом, - говорит он, - основывается на непризнании в браке этой единственной черты - святости, т. е. на учении о браке именно не как о таинстве. Разве есть порочные таинства? Странный вопрос. Однако он все решает; можно ли сказать, что брак еще длится, когда грех в нем живет, и притом в какой угодно форме - злобы, презрения, неуважения, мысленной неверности? Договор - длится; гражданский институт длится. Но таинство? Конечно, нет святого - и нет более таинства! Только вековым равнодушием к браку, отсутствием всякого к нему внимания, можно объяснить, что до сих пор не замечена эта простая и самая главная в нем сторона. Брак с первым грехом - трупен. С грехом все умерло в таинстве".

Понятно, что при таком богословствовании автору чрезвычайно легко доказать необходимость самой широкой свободы развода. Если "с грехом все умирает в таинстве", а под грехом разумеется грех "в какой угодно форме - злобы, презрения, неуважения, мысленной неверности", то, очевидно, "длительность" брака чрезвычайно мало гарантирована. А как только она прекращается, развод необходим, по мысли г. Розанова, чтобы сохранить святость таинства брака.

"Из самого понятия о непорочности вообще всех таинств следует развод", - говорит он. Теперь наш брак, по мнению г. Розанова, - это "миазматическая клоака, потому что именно порок есть закон его (?!), это - удивительное и исключительное жилое место, где никогда не открывается форточка, окно, дверь, труба"... "Узкие ли это двери чистой жизни? Увы, широчайшие ворота всякого порока". И это все - от недостаточной свободы развода. "Кто же не знает, что в католических землях развод не существует и что семья в них умерла, полторы тысячи лет проборовшись с постоянным внутренним самоотравлением". То же грозит и нашему браку...