Эдуард Ходос - ЕВРЕЙСКИЙ СМЕРЧ

Раввин осмотрел подвал Ипатьевского дома и острым предметом начертал на стене каббалистическими знаками:

«Царь принесен в жертву — царство уничтожено!»

В тот же день он уехал, предварительно назначив «цадиком», то есть жертвоприносителем, Янкеля Юровского, сына Хаима Юровского, сосланного с Украины в Сибирь на поселение за воровство. <...>

По той же ритуальной причине Лазарь Каганович с возгласом: «Задерем подол Матушке-России!» собственноручно дернул ручку электрорубильника во время взрыва Храма Христа Спасителя...

Ибо он был таким же символом России, как во Франции — Собор Парижской Богоматери.

И третьим актом не только ритуального торжества, но и мести Руси за уничтожение дружинниками Святослава иудейской Хазарии, было истребление миллионов лучших россиян — сначала донского и кубанского казачества, потом «раскулачивание» крестьянства, о чем свидетельствует БСЭ:

«Как секретарь ЦК и заведующий с.-х. отделом ЦК К. в 1929-34 гг. выезжал по делам коллективизации и хлебозаготовок в большинство краев и областей СССР, в особенности на Сев. Кавказ, Украину, в Сибирь, Воронежскую обл. и др., организуя борьбу партийных организаций и колхозного крестьянства с кулацким саботажем...».

Позже в знак «очищения от скверны» он принесет в жертву своего соплеменника Янкеля Аркадьевича Эпштейна-Яковлева, как раз в эти годы бывшего наркомом земледелия. Таков возрожденный Лазарем Кагановичем, почти тысячу лет спустя, древний обычай, неукоснительно соблюдавшийся в Хазарском Каганате.

Если преподносится в жертву бек (вождь или царь) и была пролита его кровь, каган «очищался» кровью цадика и его помощника(Янкель Юровский и Шая Иссакович Голощекин были расстреляны); за кровь же, венчавшую победу кагана над царством, отвечал своей кровью один или несколько его приближенных, либо даже родных.

Вот что действительно скрывается за тем, о чем пишет в своих мемуарах сбежавший за кордон личный секретарь Сталина [украинский еврей] Б. Бажанов, конечно же, разоблачающий сталинщину, но одновременно подчеркивающий, что в его бытность при Сталине, то есть с 1922 по 1928 гг., тот, кроме постоянного подслушивания важнейших кремлевских телефонов, никакими государственными делами не занимался, вполне полагаясь на Кагановича и Молотова, женатого на иудейке по фамилии Карп и партийной кличке «Жемчужина», возглавлявшей Наркомат рыбного хозяйства и парфюмерной промышленности:

«...Известен, например, факт, что когда сталинские чекисты подняли перед Сталиным дело о брате Кагановича, Михаиле Моисеевиче, замминистра авиационной промышленности, и Сталин спросил Лазаря Кагановича, что он об этом думает, то Лазарь Каганович, прекрасно знавший, что готовится чистое убийство без малейшего основания, ответил, что это дело «следственных органов» и его не касается. Перед арестом Михаил Каганович застрелился».

Михаил-то великолепно понимал, почему он должен умереть, но ожидать «цадика» у него, видимо, не хватило духа.

Бывший семинарист Сталин тоже отлично знал иудейско-хазарские обычаи, потому и не стал вникать в дело старшего Кагановича.

Знал, разумеется, Сталин и кем приходится Лазарь Л.П. Берии (по утверждению различных источников — двоюродным братом по материнской линии. — Э.Х.) , перемещая того из Тбилиси в Москву сначала заместителем Ежова, затем вместо него — главою НКВД. И то была отнюдь не его личная воля, вызванная необыкновенным умением Берия втереться к нему в доверие, как нам внушают наши новейшие, особенно «прогрессивные» историки, принимая всех нас, судя по всему, за дремучих невежд. <...>

Говоря о двух-трех евреях, во все время сталинщины остававшихся у власти (речь идет об одной из ссылок на мемуары Б. Бажанова, который причисляет Кагановича к этим «двум-трем евреям». — Э.Х.) , Бажанов просто наводит тень на плетень. Три — это Каганович, Берия и Мехлис. А возглавлявшие концлагеря генералы Нафталий Аронович Френкель и Яков Давыдович Раппопорт?

Иудеи составляли и более трех четвертей командного состава всего репрессивного аппарата.

Сталин не мог забыть слова Ленина, сказанные при нем в разговоре с Лиманштейном, возглавлявшим еврейскую секцию Наркомата по делам национальностей:

«Еврейские элементы были мобилизованы против саботажа и тем спасли революцию в тяжелую минуту. Нам удалось овладеть государственным аппаратом исключительно благодаря этому запасу разумной и грамотной рабочей силы».

Эти слова Ленина, переданные ЕТА (Еврейским телеграфным агентством) из Москвы во все страны, были опубликованы во всей мировой прессе и множество раз цитировались в разных еврейских изданиях»

( www.pseudology.org).

Итак, если согласиться со всем вышесказанным (а я не вижу ни единого повода этого не сделать, тем более что аналогичные факты имеются и в исследованиях других историков), возникает естественный вопрос: почему Сталин не избавился от Кагановича, а держал его при себе до конца своей жизни? Попробуем найти объяснение этой загадке.

На протяжении всех первых 20 лет советской власти евреи не просто составляли большинство в «органах», они возглавляли практически все городские, республиканские и областные ЧК (ГПУ, ОГПУ, НКВД). Карательные структуры оставались практически единственными, где сохранялось значительное преобладание еврейских элементов, в то время как другие составляющие государственного аппарата подверглись изрядной «этнической» чистке.

Необходимо учитывать и тот факт, что по своему происхождению еврейские чекисты (как впрочем, и остальное «поголовье» советских евреев) принадлежали к группе «ашкеназим» — восточным евреям с преимущественно хазарскими корнями. На этом фоне особую знаковость приобретает следующая деталь: Каганович был едва ли не единственным из евреев-большевиков, который никогда не менял свою настоящую, весьма показательную фамилию, первая часть которой — «каган» — означала «хазарский хан», вторая — суффикс «-ович» — потомственность. Так могли ли его соплеменники не ведать, кем на самом деле является Лазарь Каганович?

Ответ на этот вопрос можно найти в книге исследователя русской истории, современника революции и ветерана Белого движения, писателя-эмигранта В. Ушкуйника (настоящая фамилия Лариков) «Каган и его бек», опубликованной в русскоязычном журнале «Нива», издающемся в США (№№ 6-8, 1984 г.):