Эдуард Ходос - ЕВРЕЙСКИЙ СМЕРЧ

В 1923 году в Берлине вышел сборник статей «Россия и евреи». Авторы — известные еврейские публицисты И.М Бикерман, Г.А. Ландау, И.О. Левин, Д.О. Линский, B.C. Мандель, Д.С. Пасманик.

В качестве лейтмотива всех статей этого сборника можно привести слова, прозвучавшие в предисловии к нему — «К евреям всех стран!»:

«Мираж русской революции давно рассеялся. Вместо мраморных дворцов и висячих садов мир увидел безбрежную пустыню, загроможденную развалинами и густо усеянную могилами. Разрушено величайшее в мире государство, до самых основ разорено хозяйство многомиллионного народа, вырождается и вымирает весь народ... <...>

Непомерно рьяное участие евреев-большевиков в угнетении и разрушении России — грех, который в себе самом носит уже возмездие, ибо какое может быть большее несчастье для народа, чем видеть своих сынов беспутными... <...> Все, положительно все страны и народы заливаются волнами юдофобии, нагоняемыми бурей, опрокинувшей Русскую державу».

Прежде чем продолжить наше исследование, подчеркну, что сборник «Россия и евреи» был переиздан уже в 1978 году в Париже. То есть тема еврейской роли в «русской» революции на протяжении десятилетий продолжала и, поверьте, продолжает волновать западные умы — и, похоже, гораздо больше, чем отечественных переписчиков истории, мостящихся ныне в народные обвинители.

А теперь предлагаю более детально ознакомиться с одной из статей сборника — «Россия и русское еврейство», автором которой является еврейский журналист И.М. Бикерман. Этот материал, открывающий нам возможность окунуться в историческую реальность Второй Хазарии, тем более ценен, поскольку свидетелем обвинения на сей раз выступает еврейский очевидец событий тех страшных времен (выделения в тексте сделаны мною):

«Тяжко страдает Россия, болеет великими болями и русское еврейство. Полны уродства и взаимоотношения между ними...

Русский человек твердит: «Жиды погубили Россию». В этих трех словах и мучительный стон, и надрывный вопль, и скрежет зубовный. И стон этот отдается эхом по всему земному миру. Не только в Баварии или Венгрии, изведавших «сладость» коммунистического строя.

Не только в государствах, частью или полностью образовавшихся из обломков великой прежде России... Но также в странах, смутой пощаженных, а от России отделенных целыми материками и океанами.

Несколько времени тому назад я прочитал в немецких газетах, что в Германию приезжали японские ученые знакомиться с антисемитской литературой: и на далеких островах, где евреев почти нет вовсе, заинтересовались нами. Нисколько не преувеличивая, отнюдь не изображая дела так, как будто весь мир занят только нами, нельзя все-таки не видеть, что волны юдофобии заливают теперь страны, а близости отлива еще не заметно.

Именно юдо-фобия: страх перед евреем, как перед разрушителем. Вещественным же доказательством, пугающим и ожесточающим, служит плачевная участь России.

Еврей на все это отвечает привычным жестом и привычными словами: известное дело — мы во всем виноваты; где бы ни стряслась беда, будут искать и найдут еврея. Девять десятых их того, что пишется в еврейских изданиях по поводу евреев и России, составляет только пересказ этой стереотипной фразы. Так как всегда и во всем мы, конечно, виноваты быть не можем, то еврей делает отсюда весьма лестный для нас и на первый взгляд житейски весьма удобный вывод, что мы всегда и во всем правы. Нет хуже: он просто отказывается подвергнуть собственному суду свое поведение, отдать самому себе отчет в том, что он делает и чего не делает, но, может быть, должен был бы делать...

Итак, верно ли, что евреи несут ответственность за крушение русской державы, и, следовательно, за бедствия, испытываемые русским народом? <...>

Нечего и оговаривать, что не все евреи — большевики и не все большевики — евреи, но не приходится теперь также долго доказывать непомерное и непомерно рьяное участие евреев в истязании полуживой России большевиками.

Обстоятельно, наоборот, нужно выяснить, как это участие евреев в губительном деле должно отразиться в сознании русского народа.

Русский человек никогда прежде не видел еврея у власти; он не видел его ни губернатором, ни городовым, ни даже почтовым чиновником. Бывали и тогда, конечно, и лучшие и худшие времена, но русские люди жили, работали и распоряжались плодами своих трудов, русский народ рос и богател, имя русское было велико и грозно.

Теперь еврей — во всех углах и на всех ступенях власти. Русский человек видит его и во главе первопрестольной Москвы, и во главе Невской столицы, и во главе Красной Армии, совершеннейшего механизма самоистребления.

Он видит, что БиЮпроспект Св. Владимира носит теперь славное имя Нахимсона, исторический Литейный проспект переименован в проспект Володарского, а Павловск — в Слуцк.

Русский человек видит теперь еврея и судьей, и палачом;он встречает на каждом шагу евреев — не коммунистов, но все же распоряжающихся, делающих дело советской власти: она ведь всюду, от нее и уйти некуда.

А власть эта такова, что поднимись она из последних глубин ада, она не могла бы быть ни более злобной, ни более бесстыдной.

Неудивительно, что русский человек, сравнивая прошлое с настоящим, утверждается в мысли, что нынешняя власть еврейская и что именно потому она такая осатанелая. Что она для евреев и существует, что она делает еврейское дело— в этом укрепляет его сама власть... <...>

Первое место среди течений в еврействе должно отвести сионизму, как по объему его влияния, так и по тому, что и фантастика, и притязательность, и порождаемое ими тяготение к смуте, как к родственной стихии, выражены в нем наиболее ярко. При всем различии и содержания и путей существуют глубокие формальные сходства между сионизмом и большевизмом.<...>

Тому и другому чуждо представление о трагическом в жизни как таковой; оба с одинаковой решительностью отрекаются от старого мира, хотя мир одного — не мир другого; один и другой имеют каждый свою обетованную землю, которая течет млеком и медом.

Это единство схем накладывает удивительную печать сходства на мышление, обороты речи и повадки сионистов и большевиков.

Сионист, как и большевик, не знает пропорций, степеней и мер; любая частность получает у него универсальное значение, горчичное зерно вырастет в баобаб, воображаемый полтинник — в наличный миллиард.