Константин Душенко - Мастера афоризма. Мудрость и остроумие от Возрождения до наших дней

Столько расплодилось пророков, вопиющих в пустыне, что в пустыне уже не протолкнуться.

Страшнее всего дурак, который в какой-то микроскопической доле прав.

Судьба дарует нам желаемое тогда, когда мы уже научились без него обходиться.

Так что же такое жизнь: бокал, на дне которого остается мутный осадок? Или текущая непрерывно струя, которую можно лишь оборвать?

Творец новых невозможностей.

Только имея программу, можно рассчитывать на сверхпрограммные неожиданности.

Уважение и любовь – капиталы, которые обязательно нужно куда-нибудь поместить. Поэтому их обычно уступают в кредит.

Умерших мы видим в эстетическом ореоле, характерном для завершенных творений. А ведь они не завершены тоже – нетерпеливый режиссер прогнал их со сцены прежде, чем они успели вжиться в свою роль.

Фрейд из души сделал второе тело, здоровенный кусок плоти.

Ходячая истина и собственный опыт говорят человеку, что он не меняется; но сердце упорно твердит ему каждый день, что все еще может перемениться.

Человек преобразит мир и мир уничтожит, все совершит и все перетерпит – при условии, что у него будет свидетель. История, поэзия, памятники заменяют ему такого свидетеля. Он неустанно ищет свидетеля. Его мысль возникает лишь для свидетеля и лишь поэтому является мыслью. Даже его одиночество – это общение со свидетелем, и такое одиночество – самое подлинное.

Чем непрактичнее человек, тем более падок он на мелкие выгоды.

Что это: вспышка искренности или блевотина памяти?

Этика бывает либо активная, творческая – либо пассивная, покаянная, этика нетерпимости к себе и к другим, которая только и может, что копаться в так называемых грехах; и временами позорно быть правым.

Юбилей – орудие мести тех, кто вынужден признать чужую славу.

Актеры не любят, когда их убивают во втором акте четырехактной пьесы.

Аппетит приходит во время стояния в очереди.

Бог правду видит, да не скоро скажет. Что за волокита?

В окнах пейзажи. Написанные, они вызывали бы скуку.

В первые минуты бываешь ошеломлен бездарностью и фальшью всего – и актеров и текста. И так на самом лучшем спектакле.

В поезде читают, потому что скучно, в трамвае – потому что интересно.

В фантастических романах главное это было радио. При нем ожидалось счастье человечества. Вот радио есть, а счастья нет.

Все зависит в конце концов от восприятия: легковерные французы думают, что при 3° мороза уже нужно замерзать – и действительно замерзают.

Все талантливые люди пишут разно, все бездарные люди пишут одинаково и даже одним почерком.

Все, что вы написали, пишете и еще только можете написать, уже давно написала Ольга Шапир, печатавшаяся в киевской синодальной типографии.

До революции он был генеральской задницей. Революция его раскрепостила, и он начал самостоятельное существование.

Если человек говорит: «Мне нужно освежить в памяти сюжет», это значит, что он ничего не читал.

Если читатель не знает писателя, то виноват в этом писатель, а не читатель.

Еще ни один пешеход не задавил автомобиля, тем не менее недовольны почему-то автомобилисты.

Жить на такой планете – только терять время.

И снова Г. продал свою бессмертную душу за 8 руб.

Иванов решил нанести визит королю. Узнав об этом, король отрекся от престола.

Книга высшей математики начинается словами: «Мы знаем».

«Край непуганых идиотов». Самое время пугнуть.

Лицо, неистощенное умственными упражнениями.

Мне не нужна вечная игла для примуса. Я не собираюсь жить вечно.

Настроение было такое торжественное, что хотелось вручить ноту.

Не надо бороться за чистоту, надо подметать!

Нет такого обидного слова, которое не давалось бы в фамилию человеком.

Нисхождение анекдота. В первый день его приписывают самому высокому человеку в стране, а через день уже говорят просто: «Один еврей».

Он вошел и торжественно объявил: «Мика уже мужчина».

Он за советскую власть, а жалуется он просто потому, что ему не нравится вообще наша Солнечная система.

Очень легко писать: «Луч света не проникал в его каморку». Ни у кого не украдено, и в то же время не свое.

Печальные негритянские хоры:

«Как тебе не стыдно бить жену в воскресенье, когда для этого есть понедельник, вторник, среда, четверг, пятница и суббота.

Как тебе не стыдно пить водку в воскресенье, когда для этого есть понедельник, вторник...

Как тебе не стыдно...»

Подхалимов сейчас отлучают от зада, как младенцев от груди.

Почему он на ней женился, не понимаю. Она так некрасива, что на улице оборачиваются. Вот и он обернулся. Думает, что за черт! Подошел ближе, ан уже было поздно.

Приказано быть смелым.

Решено было не допустить ни одной ошибки. Держали двадцать корректур, и все равно на титульном листе было написано: «Британская энциклопудия».

Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, у кого ты украл эту книгу.

Смешную фразу надо лелеять, холить, ласково поглаживая по подлежащим.

Собака так преданна, что даже не веришь в то, что человек заслуживает такой любви.

Старые анекдоты возвращаются.

Судя по сообщениям о нищих, можно подумать, что легче всего разбогатеть, сделавшись нищим.

Тот не шахматист, кто, проиграв партию, не заявляет, что у него было выигрышное положение.

Большинство святых были бедняками, но отсюда еще не следует, что большинство бедняков – святые.

Враги свободы не дискутируют: они убеждают выкриками и выстрелами.

Вся природа есть спряжение глагола «поедать» в пассивном и активном залоге.

Демократия – не более чем экспериментальная форма правления, и самый очевидный ее недостаток – что она лишь подсчитывает голоса, вместо того чтобы взвешивать их.