Ролф Йенсен

Рекреационная политика возникает тогда, когда люди начинают принимать в ней участие. Ожидается, что все больше людей будут вливаться в волонтерскую политическую работу. По данным CNN\USA Today\Gallup, 65% американцев уже работали волонтерами в этом году. Не большая часть этой работы будет касаться воздействия на взгляды общества, но основная часть будет направлена на практические цели: помощь в реализации конкретных планов на местном уровне. Люди будут выступать в роли политических потребителей, устраивая, например, жилье для бездомных. Граждане возьмут на себя выполнение значительного числа задач, обычно относимых к ведению государства все общего благоденствия. Точно так же рекреационный политик будет одновременно и политическим потребителем, поддерживающим (своими покупками) компании, которые поддерживают благие начиналия, которыми он или она занимается. Вы голосуете своей тележкой для покупок.

Политика не будет менее профессиональной;

она станет более эмоциональной, а это совсем другое дело.

Теория гражданского общества касается граждан и компаний, вместе устанавливающих общественные нормы и живущих в соответствии с этими нормами. Государство ужато до размеров, которые оно имело в ХIХ веке. Это общество ответственности, предлагающее каждому гражданину максимум ответственности за свою жизнь, а также за жизнь сограждан. Вслед за годами усиленного обучения и после того, как общество информации разрушило монополию на знания, это могло бы быть абсолютно естественным развитием событий. Знания и проницательность сегодня распределяются более равномерно, а с учетом всех тех нравственных и этических вопросов, которые возобладают в политике будущего, мы все, по определению, равны. Знания не доминируют — по крайней мере, не должны — в вопросах морали.

Как будет выглядеть мировая бизнес-среда через 10—20 лет? Теория общества мечты уделяет основное внимание тому, что ждет богатые страны, но они составляют немногим менее 20% населения планеты, насчитывающего 5,7 миллиарда человек. Следует обратить внимание на развитие менее обеспеченных стран, в частности, на отношения между двумя экономиками. Когда-то контакты между населением богатых и бедных стран были ограничены; это были в буквальном смысле разные миры. Но с появлением современных СМИ, особенно телевидения, ситуация изменилась. Будучи все полнее информированными о том, как живут другие люди, мы узнаем об их ценностях и укладе жизни. Что это будет означать для ХХI века? Наш прогноз: глобализация, с одной стороны; компании будут все жестче конкурировать на открытом глобальном рынке, с которого исчезли местные монополии. С другой стороны, богатства мира все еще неравномерно распределены, и так будет и через 20 лет.

Богатства мира все еще неравномерно распределены — так и будет.

Впереди — встреча культур и соприкосновение разных систем ценностей. Перед компаниями встанет задача понять закономерности глобального рынка и преодолеть культурные границы со своими товарами. Ниже представлены выводы относительно мирового сообщества и прогнозы для отдельных движущих сил. На этом фоне яснее проявится, что ждет компании общества мечты в глобальной экономике ХХI века.

Всемирные истории одержат верх над местными. В итоге будет меньше расхождений в ценностях и структуре потребления — люди станут более похожими, данный анализ затрагивает процветающие страны; однако прогноз на следующие 20 лет актуализирует его для всего мира. Примерно 200—300 миллионов жителей больших городов

Никто не должен быть популярнее, чем сама игра.

менее богатых стран имеют уровень жизни, очень близкий к уровню жизни в процветающих странах. Глобальные истории сначала придут в большие города мира, затем распространятся на сельские районы. Формируется всемирный средний класс, потребляющий одни и те же истории и корректирующий структуру своего потребления соответствующим образом. Так же, как джинсы пришли на смену местной одежде, остальное потребление последует за едиными тенденциями, побуждаемое одинаковыми импульсами. Культурные различия сохранятся; они не могут быть устранены за один год, но нельзя уйти от основного направления развития: мы станем более похожими.

Глобальные компании окажутся в будущем в центре внимания. В научно-фантастическом фильме 1974 года «Роллербол»* с Джеймсом Кааном в роли Джонатана Е. огромные корпорации управляют политикой и экономикой; они поделили планету между собой, а национальные государства потеряли значение. Это мир без войн, спорт дает возможность выпустить агрессивный пар. Джонатан Е. ссорится со спортивными менеджерами, потому что никто не должен становиться популярнее самой игры. Воспользовавшись метафорой Роллербола, можно в корпоративньгх историях, рассказанных посредством товаров, увидеть замену устаревшим идеологиям. Крупные корпорации больше гармонируют с индивидуализированным глобальным будущим.

____________

* Rollerball.

В 1990-е годы спящие мегаэкономики — Китай, Россия и Украина— медленно поднялись навстречу мировой экономике, а в оставшейся части мира постепенно были сняты многие торговые барьеры. В ближайшее время будут уничтожены все ограничения национальных экономик, и истинная мировая торговля станет реальностью. Капитал легче пересекает границы, чем когда-либо раньше. Вместе с идеологиями в учебники истории отправляются и национальные экономики, руководимые правительствами. К тому же, роль государства снизилась благодаря процессам приватизации, перенесшим большое количество оперативных функций из государственного сектора в частный. Эти функции включают телекоммуникации, почтовые услуги, железнодорожные и воздушные перевозки, науку, коммунальные службы, здравоохранение и банковскую деятельность. Многие компании могут похвастаться большим числом дочерних предприятий за рубежом, чем имеется посольств у их родной страны.

История про государство, однако, еще существует. Именно поэтому многие молодые люди готовы рисковать жизнью на войне. Национальная символика затрагивает важные струны в наших сердцах, затрагивает сильнее, чем компании. Попробуйте спросить коллег, умрут ли они за свою компанию. Я поспрашивал в Копенгагенском институте футурологии: ответы были, в основном, разочаровывающими. Государство как символ (или история), вероятно, не исчезнет в следующем веке, но государство как институт и создатель правил для экономической деятельности уходит после того, как постепенно набрало силу в ХХ веке. На наших глазах компании принимают на себя социальные функции, от которых отказалось государство.