Ролф Йенсен

Равновесие между богатыми и менее богатыми странами будет слегка смещаться, но в пределах 20-летнего горизонта это не так важно. Мировое равновесие вполне может измениться за 20 лет, но не по причине резкого скачка численности населения. Причина — в урбанизации и экономическом росте.

Средняя продолжительность жизни в менее обеспеченных странах немногим более 60 лет — на 10 лет меньше, чем в богатых странах. Однако эти демографические данные существенно разнятся от страны к стране. Самая низкая средняя продолжительность жизни у граждан Гвинеи Бисау и Сьерра Леоне (38—40 лет); Западная Африка — один из самых нищих регионов мира. Рекорд продолжительности жизни принадлежит Японии — целых 80 лет, что на 3 года больше, чем в США.

Это подводит еще к одной глобальной разделительной черте: в богатых странах много жителей старшего возраста, а в менее богатых — много молодых. В то время как продолжительность жизни увеличивается в богатых странах, в менее благополучных регионах мира более 50% населения составляют люди не старше 25 лет.

В общем и целом, среди экспертов нет разногласий относительно роста населения мира. Однако существуют разные прогнозы того, как этот рост повлияет на окружающую среду. Жаль, ибо такие значительные расхождения создают путаницу при определении должного уровня инвестирования в охрану природы (см. Главу 3).

Этот раздел посвящен прогнозируемому экономическому росту и тому, как образующиеся в результате блага распределяются между странами и группами стран. Желательно наметить перспективу дискуссии о глобальной экономике будущего. Она опирается на знания и инновационную деятельность предыдущих поколений; поэтому сделаем краткий обзор экономики прошлого: по чему, как и как быстро пришли мы к сегодняшнему процветанию? Почему по-прежнему можно рассчитывать на экономический рост и существование оживленных экономик. Причина, по которой будущий рост представляется чем-то почти определенным, в том, что растущее благосостояние — несомненный факт, а не просто возможность. По крайней мере, экономическая история учит, что мир находился в состоянии постоянного экономического роста с 1820 года, что выражено в показателях на душу населения. Не стоит опасаться длительного застоя или спада.

Экономическая история учит, что мир находился

в состоянии постоянного экономического роста с 1820 года.

Максимальный расцвет, золотой век всемирного экономического благоденствия приходится на 1950—1973 годы. Поэтому тем из нас, кто достиг среднего возраста, надо сказать спасибо нашим родителям; они проявили трудолюбие и знания. Второй по значимости подъем произошел в период между Гражданской войной в Америке и I мировой войной (1870—1913). Это было время, когда промышленные прорывы совершали, главным образом, две страны — Соединенные Штаты и Германия. Период, находящийся на третьем месте по экономическому росту, был совсем недавно, с 1973 по 1992 год. Сегодняшние трудящиеся тоже весьма трудолюбивы, и, конечно, не заметно тенденции к снижению общемирового роста. Наоборот, наиболее вероятной перспективой являются ежегодные темпы роста в 3—4%.

До 1820 года рост был более беспорядочным, подверженным отклонениям вниз и вверх; не существовало четкой модели роста. Расчетная доля общемирового уровня благосостояния, приходящаяся на отдельного человека в 1500 году, составляла $525; почти не имело значения, жил ли он в Европе, Америке или Китае. Мировое богатство, или нищета, были в то время распределены гораздо более равномерно. К 1820 году ВВП на душу населения вырос лишь до $651—вероятно, слишком маленькое увеличение, чтобы любое конкретное поколение воспринимало жизнь как отмеченную процветанием. После 1820 года произошла промышленная революция и дала толчок волне роста и перемен, которая несет нас до сих пор. С 1820 до 1992 года произошло восьмикратное увеличение благосостояния на душу населения (и пятикратный рост населения Земли), то есть именно тогда начался по-настоящему динамичный период в мировой экономической истории.

Мы обязаны своим процветанием технологическому развитию и усилившемуся разделению труда.

Как уже упоминалось, мы во многом обязаны своим процветанием технологическому развитию и усилившемуся разделению труда. Все в большей степени товары производятся в наиболее целесообразных, с точки зрения затрат, местах. Это стало возможным благодаря использованию более эффективных средств передвижения, таких как поезда и пароходы, а также благодаря снижению таможенных тарифов. Эффективные тарифные ставки, исчисляемые как доля тарифного дохода от стоимости товарного потока, упали с 15% в 1880 году до 2% сегодня. Это изменение должно рассматриваться в комплексе с ростом между народной торговли с $7 млрд. в 1820 году до $3786 млрд. в 1992 году — увеличение в 540 раз.

Мировое неравенство тоже начало устанавливаться после 1820 года. Страны, у которых в 1820 году была здоровая экономика, укрепили ее еще больше, а менее благополучные на тот момент страны только слегка улучшили свои позиции. Страны, которые процветали тогда, являются процветающими и сегодня, за несколькими исключениями. Вместе Северная Америка, Австралия и Новая Зеландия были самыми результативными игроками на тот период, увеличив благосостояние на душу населения в 17 раз. Благосостояние в Западной Европе возросло в 13 раз, а Латинская Америка увидела лишь семикратный рост благосостояния. В интересующий нас период Африка демонстрировала самый маленький рост, а к 1992 году — со всеми оговорками, вытекающими из того, что мы сравниваем экономики различных времен и регионов, — Африка достигла лишь уровня развития, существовавшего на большей территории Европы в 1820 году.

Что касается отдельных стран, мировой рекорд экономического роста с 1820 по 1992 годы удерживает Япония, увеличив свое благосостояние в 28 раз. Точно так же, за период после 1950 года самые высокие темпы роста наблюдались в странах дальнего Востока: Корее, Тайване, Сингапуре и Таиланде.

Все это означает постоянно увеличивающееся неравенство — разрыв между богатыми и бедными растет до 1950 года. Затем ситуация меняется, и неравенство уменьшается по мере того, как большинство регионов начинают нагонять Западную Европу и Северную Америку. Это, конечно, особенно верно для дальнего Востока, но и для Южной Европы тоже. Ключевой вопрос: когда современные тенденции приблизят примерное экономическое равенство между мировыми регионами? Этого не случится ранее 2100 года — за исключением дальнего Востока. Неравенство между богатыми странами и Африкой слишком велико и кажется невозможным, чтобы страны и регионы совершали квантовые скачки, кардинально меняющие их положение в глобальной иерархии благосостояния. Этот вывод из работ по изучению экономики после 1820 года не обязательно справедлив для будущего, но модель, пожалуй, сохранится.