Анатолий Рясов - «Левые взгляды» в политико-философских доктринах XIX-XX вв.: генезис, эволюция, делегитимация

Авторитарные тенденции, бюрократизация госаппарата, индустриализация «в рекордные сроки», в ряде случаев приводившая к серьезным диспропорциям в экономике, в условиях кризиса «общепланетарного» социализма и подъема «антитоталитарной» фразеологии подвергались неолибералами активной критике. Вследствие этого правящие элиты арабских стран начали серьезно корректировать прежний политический курс и идеологические установки «левых». Новые идеологии (первыми иллюстрациями которых стали «политика открытых дверей» А.Садата в Египте, теория о «позитивном добрососедстве» Ш.Бенджедида в Алжире и пр.) декларировали преобразование экономического пространства на базе принципов рыночной экономики, необходимость дальнейшего расширения сферы деятельности частного сектора, переход ряда государственных функций в руки наиболее преуспевающих арабских предпринимателей и иностранных компаний, создание предпосылок для встраивания госсектора в систему рыночных отношений, приоритет интересов отдельного арабского государства перед целями арабского единства, традиционные либеральные ценности – равенство возможностей, свободу конкуренции и пр. Тезис о национальной консолидации арабов перестал занимать значимое место в политических доктринах. Большинство планов, связанных с формированием арабских межгосударственных объединений (не говоря уже о едином арабском государстве) остались нереализованными. Повсеместное усиление партикуляристских тенденций и курс на превращение арабских государств в «равноправных участников» мирового политического процесса приводили к углублению рыночных тенденций в экономике, усилению социальной дифференциации и эрозии «левых ценностей».

В то же время на начальном этапе либерализации властвующие элиты считали необходимым сохранение в своем пропагандистском арсенале социалистической риторики, а коммерциализация госсектора далеко не всегда означала отказ от авторитаризма или гегемонии правящей партии и зачастую представляла собой «демократический фасад». Социализм уже не рассматривался в качестве универсалистского проекта, а скорее трактовался как элемент более сложных и многоаспектных целей перспективного развития. В этих условиях девальвировалось само понятие «левые взгляды», и без того негомогенное, несвободное от центробежных тенденций регионалистского, этнического, конфессионального характера и так и не получившее на Арабском Востоке окончательного оформления. Новые политические режимы, сохраняя оболочку «социалистических», на практике отказывались от «левых ценностей», да и сами термины «левые взгляды» и «социализм» в условиях широкого распространения ультралиберальной риторики постепенно становились все менее употребимыми. Идеологическая размытость, политическое соперничество и преследование партийной элитой личных карьерных целей привели к тому, что существовавшие «левые» партии и организации, несмотря на относительную многочисленность [179], оказались расколоты и разъединены. Эта ситуация способствовала складыванию благоприятной обстановки для укрепления не только либеральных, но и консервативно-теократических сил, также претендовавших на заполнение идеологического вакуума, возникшего вследствие кризиса «арабского социализма».

Однако, встав на путь либеральной модернизации, арабское общество, которому по-прежнему в гораздо большей степени, чем европейскому, был свойственен комплекс традиционных ценностей, оказалось обречено соотносить нормы западной демократии со спецификой региона и особенностями своего исторического развития. В условиях слабеющего суверенитета национальных государств и гомогенизации мирового экономического пространства, возникших после крушения биполярной системы, конкурентоспособность стала едва ли не единственным фактором экономического выживания. По мере того, как национальные финансовые системы утрачивали последние черты самостоятельности, сквозь них постепенно проступали контуры новой унилатеральной финансовой ретерриториализации, сосредоточенной вокруг глобальных мегаполисов. Усиление конкуренции вследствие установления господства транснациональных корпораций на мировом экономическом пространстве и фактический передел рынков в соответствии с интересами этих экономических гигантов закономерно приводили к деградации национальной государственности и обособлению целых групп государств в рамках региональных союзов, представлявших собой различные секторы мирового производства. Новая экономическая ситуация предполагала не простое разделение мирового общества на регионы, а создание вертикально структурированного социального целого с жесткой иерархией стран и народов, обуславливаемой экономической поляризацией. Арабский мир, политические отношения в котором характеризовались противостоянием элит и углублением национального партикуляризма, едва ли оказывался способен образовать собственные общие структуры для мобилизации своего потенциала и консолидации усилий в целях создания политической группировки, фронтально отстаивающей совместные интересы арабских стран в новой экономической и политической ситуации.

В возникшей международной обстановке арабские страны, едва успев завершить строительство своих национально-политических пространств, оказывались в новых экономических условиях, в соответствии с логикой которых национальная государственность становилась атавизмом. В рамках неолиберальной идеологии предполагалось обязательная интеграция арабского мира в международное экономическое сообщество (разумеется, не на правах фаворита) и максимальная адаптация к его реалиям: окончание сосуществования двух мировых общественно-политических систем предполагало безальтернативность экономического развития, обязательную интеграцию в производственные процессы мироэкономики. Аксиоматика мирового рынка исключала любое представление о том, что какая-нибудь страна и тем более регион могут изолировать себя от процессов унилатерализации, подобные попытки могли привести лишь к установлению более жесткой формы господства глобальной системы. В этой ситуации разрозненные «левые» организации в арабских странах не только не представляли серьезной политической силы, которая смогла бы проявить серьезное противодействие глобальным экономическим процессам, но и вообще оказались неспособны к политической консолидации в силу целого комплекса внутренних противоречий.

Таким образом, несмотря на определенную специфику, арабская «левая мысль», фактически, претерпела те же изменения и прошла те же самые этапы своего развития, что и европейские и русские теоретические разработки: в условиях кризиса «реального социализма» и подъема неолиберализма «левым» не удалось сложить в законченный проект свои теоретические формулировки и выработать альтернативную политическую теорию или программу, которая, исходя из новой мировой ситуации, позволила бы объединить в одно целое усилия всех социальных секторов для противостояния глобальной либерализации.