Константин Душенко - Мысли и афоризмы древних римлян

Если лесть, которой историк пользуется, чтобы преуспеть, противна каждому, то к наветам и клевете все охотно прислушиваются; это и понятно: лесть несет на себе отвратительный отпечаток рабства, тогда как коварство выступает под личиной любви к правде.

Легче увлечь за собой целую толпу, чем избежать коварства одного человека.

Лекарства действуют медленнее, чем болезни.

Лучший день после смерти дурного государя – первый день.

Люди устроены природою таким образом, что, находясь в безопасности, они любят следить за опасностями, угрожающими другому.

Люди уходят, примеры остаются.

Мало не быть больным; я хочу, чтобы человек был смел, полнокровен, бодр; и в ком хвалят только его здоровье, тому рукой подать до болезни.

Нескончаемые преследования отняли у нас возможность общаться, высказывать свои мысли и слушать других. И вместе с голосом мы бы утратили также самую память, если бы забывать было бы столько же в нашей власти, как безмолвствовать.

О Мессалине, жене императора Клавдия:

Мысль о браке [с любовником] привлекала ее непомерной наглостью, в которой находят для себя последнее наслаждение те люди, которые растратили все остальное.

Об ораторах времен империи:

Обреченные льстить, они никогда не кажутся властителям в достаточной мере рабами, а нам – достаточно независимыми.

Ожидание несметных богатств стало одной из причин обнищания государства.

Об одном из полководцев императора Вителлия:

Сама война интересовала его больше, нежели ее исход.

Перед лицом природы смерть равняет всех, но она дарует либо забвение, либо славу в глазах потомков. Если же один конец ждет и правого, и виноватого, то для настоящего человека достойнее погибнуть недаром.

Превознося старину, мы недостаточно любопытны к недавнему прошлому.

Пусть каждый пользуется благами своего века, не порицая чужого.

Страх ослабляет даже искушенное красноречие.

Так уж устроены люди: с неодобрением смотрят они на каждого, кто внезапно возвысился, и ни от кого не требуют такой скромности, как от человека, еще недавно бывшего им равным.

Хорошие законы порождены дурными нравами.

Человеческой душе свойственно питать ненависть к тем, кому мы нанесли оскорбление.

Чернь в веселии так же необузданна, как и в ярости.

Старость – сама по себе болезнь.

Если двое делают одно и то же, это уже не одно и то же.

Истина рождает ненависть.

Книги имеют свою судьбу, смотря по тому, как их принимает читатель.

Нет ничего сказанного, что не было бы сказано раньше.

Ссоры влюбленных – возобновление любви.

Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо.

Мы все, когда здоровы, легко даем хорошие советы больным.

Без Цереры и Вакха Венера мерзнет.

Я хочу быть таким императором, какого бы я сам себе желал, если бы был подданным.

Императорская казна – лиана, от процветания которой хиреют остальные растения.

Никто еще не убил своего преемника.

Вручая, по обычаю, префекту претория знак его власти – кинжал, Траян напоминал ему: «Даю тебе это оружие для охраны меня, если я буду действовать правильно, если же нет, то против меня».

По Аврелию Виктору

Есть две вещи, которые утверждают, защищают и умножают власть – войска и деньги, и друг без друга они немыслимы.

Чем больше за полководцем побед, тем меньше следует полагаться на случай, так как никакая победа не принесет ему столько, сколько может отнять одно поражение.

Почетное нужно предоставлять сильнейшим, а необходимое – слабейшим.

Воспоминание о жестокости – плохая подпора в старости.

Жена Цезаря должна быть выше подозрений.

Первого человека в государстве не так легко столкнуть с первого места на второе, чем потом со второго на последнее.

Остановившись на ночлег в небольшом городке:

Я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме.

Пришел, увидел, победил.

Донесение Цезаря в сенат после победы над царем Фарнаком при Зеле 2 августа 47 г. до н.э.

Цезарь решительно пригрозил Метеллу, что убьет его, если тот не перестанет ему досаждать. «Знай, юнец, – прибавил он, – что мне гораздо труднее сказать это, чем сделать».

По Плутарху

Речь зашла о том, какой род смерти самый лучший. Цезарь раньше всех вскричал: «Неожиданный!»

По Плутарху

Живи как можешь, раз нельзя как хочется.

А старость людям оттого и тягостна, что чувствуешь, как сам ты всем противен стал.

Человек человеку бог, если знает свой долг.

Аргументы следует не считать, а взвешивать.

Большая часть людей поступает неправильно (чтобы не сказать – бессовестно): они хотят иметь таких друзей, какими сами они быть не могут, и требуют от друзей того, чего сами им не дают.

В боязни больше зла, нежели в том самом, чего страшишься.

В старости душа, словно отбыв свой срок на службе у похоти, честолюбия, соперничества, вражды, всяческих страстей, может побыть наедине с собой и жить ради себя.

Величайшее из достоинств оратора – не только сказать то, что нужно, но и не сказать того, что не нужно.

Венец старости – авторитет. Какие плотские наслаждения можно сравнить с наградами в виде авторитета? Те, кто блистательно удостоился этих наград, до конца доиграли драму жизни и в последнем действии не осрамились, как бывает с неискушенными актерами.

Войны надо начинать с целью жить в мире.

Воспоминание о былых страданиях, когда находишься в безопасности, доставляет удовольствие.

Все желают достигнуть старости, а достигнув, ее же винят.

Все прекрасное редко.

Всякий раз как люди, раздавая, начинают нуждаться в средствах, они оказываются вынужденными забирать себе чужое имущество.

Государство больше, чем на чем бы то ни было, держится на кредите.