Игорь Долгополов - Мастера и шедевры. Том 2

Не забудьте, что эти слова адресованы самому Владимиру Стасову. Вот как накипело на сердце у Крамского, что он в обстоятельном, глубоком, в высшей степени корректном письме дал понять большому критику, что он, Стасов, не смог ответить на ряд очень важных и принципиальных вопросов, которые поставило само время.

Очевидно поэтому Иван Николаевич имел право высказать Стасову столь горькую истину…

… Задумайтесь, как звучат слова Ивана Крамского сегодня.

Вьюжная ночь 1 ноября 1863 года. Набережная Невы. Каменные сфинксы, хмуро щурясь, охраняют вход в императорскую Академию художеств.

У седого от инея цоколя сфинкса — юноша в куцей шубейке, крытой серым сукном.

Паренек только с вокзала Николаевской железной дороги.

Он приехал из далекого Чугуева учиться в Академию. Ему девятнадцать лет.

Его зовут Илья Репин.

Холодна, неприютна громада Академии. Фасад здания темен. Только в верхнем этаже светятся два больших окна. Юный Репин пристально, как завороженный, глядит на этот теплый, неяркий свет. Он не знает, что там, высоко, в мастерской, идет жаркий спор. Художники-конкуренты — дипломники по-нашему — задумали сломать академическую рутину.

Во главе бунтовщиков Иван Крамской — человек, которому суждено сыграть огромную роль в судьбе молодого художника.

Но паренек из Чугуева пока ничего не знает.

Ему страшно в чужом городе, зябко и одиноко.

Вьюга утихла.

Под черным пологом неба тускло мерцает Нева.

Ярко горят окна дворцов, зажигая разноцветные костры на полированном льду реки.

Вдруг мимо окоченевшего паренька промчалась тройка. Мелькнули румяные лица, послышался смех, раздался невнятный говор, прозвенел колокольчик, и снова воцарилась тишина.

Завтра наступит новый день. Наступят будни.

Счет за номер в гостинице, счет за обед…

Правда, у него в кармане всего семнадцать рублей, но он упорен и тверд. Он снимет недорогую комнату и не будет обедать — будет пить чай вприкуску, с черным хлебом.

Благо, что чай и сахар он привез из дому.

Главное, он начинает штурмовать твердыню Академии. Его встретит неласковый чиновник, он потерпит на первых порах неудачу. Но он молод и талантлив, ему поможет сам Крамской, и его ждет успех.

Не пройдет и года, как заветная мечта юноши исполнится.

Илья Репин по праву войдет по стертым каменным ступеням под гулкие своды Академии.

Юный Репин. Какой он был, этот паренек из Чугуева?

Взглянем на «Автопортрет», написанный молодым живописцем через месяц после приезда в столицу — 2 декабря 1863 года. Пытливо глядит на нас юный мастер. Чисты, привлекательны черты его лица. Глаза внимательно вглядываются в даль.

Что ждет его? Свершит ли он задуманное?

Сбудутся ли его идеалы?

Молодой Репин может показаться с первого взгляда несколько наивным. Он безупречно честен и правдив, до конца верен своей музе — живописи, и это главная причина его будущих успехов.

Через много-много лет, накануне XX века, в 1899 году Репин пишет своему большому другу и советчику Стасову, пожалуй, самые сокровенные за их долгое знакомство слова:

«Я все тот же, как в самой ранней юности, люблю свет, люблю истину, люблю добро и красоту как самые лучшие дары нашей жизни, и особенно — искусство! Искусство я люблю больше добродетели, больше, чем людей, чем близких, чем друзей, больше, чем всякое счастье и радости жизни нашей. Люблю тайно, ревниво, как старый пьяница, — неизлечимо… Где бы я ни был, чем бы ни развлекался, чем бы ни восхищался, оно всегда и везде в моем сердце, в моих желаниях, лучших, сокровеннейших. Часы утра, которые я посвящаю ему, — лучшие часы моей жизни. И радости и горести — радости до счастья, горести до смерти — все в этих часах, которые лучами освещают или омрачают все прочие эпизоды моей жизни».

Бурлаки на Волге. Фрагмент.

Но вернемся вновь к «Автопортрету» 1863 года.

На нас продолжает внимательно и в то же время робко глядеть миловидный юноша.

Но вдруг его пристальный взор заставляет нас насторожиться: не слишком ли много он видит, не слишком ли глубоко он проникает в ваше нутро, не слишком ли пронзительно оценивает этот юнец все и вся?

И, может, его робость есть не что иное, как «уничижение паче гордости»?

И тут-то открывается перед нами одно из тайных качеств сложного характера Репина. Он признается в этом свойстве лишь на закате жизни, через пол века:

«Несмотря на тайную титаническую гордость духа внутри себя, в жизни я был робкий, посредственный и до трусости непредприимчивый юноша…»

Робкий титан. Застенчивый гордец.

Эти, казалось, несовместимые противоречия в душе художника рождали тот сложный и порою не сразу доступный пониманию, но тем более великий характер, который представлял собою безвестный паренек из Чугуева, с простою русской фамилией Репин.

«Бурлаки».

Нынче в кино стало модно вдруг останавливать движение.

И тогда вы видите как бы остановленную жизнь.

Завороженный миг.

Нечто подобное создает художник, когда пишет картину, с той лишь «небольшой» разницей, что организация подобного «мига» иногда отнимает у живописца много-много лет, а иногда всю жизнь.

Так, мы вечно зрим истомленное восторгом страданий лицо боярыни Морозовой и видим ее подъятый перст, до нас доносятся ее внохновенные слова…

Картина Сурикова…

Мы слышим шепот старца и рыдания блудного сына, прижавшегося к отцу. Мы словно видим осторожные прикосновения рук слепца к рубищу странника — таков гений Рембрандта…

Так всегда идет, идет и идет на нас из огнедышащего пекла летнего волжского полдня вереница опаленных зноем, изможденных, оборванных, но сильных людей. «Бурлаки» Репина.

Бурлаки на Волге.

«Со смелостью, у нас беспримерною, Репин окунулся с головою во всю глубину народной жизни, народных интересов, народной щемящей действительности». Эти слова Стасова рисуют меру подвига молодого живописца, только что окончившего Академию и получившего первую золотую медаль..

Стоит ли описывать историю рождения «Бурлаков», поездку Репина с художником Васильевым на Волгу для собирания этюдов к картине?

Может быть, стоит только напомнить о встрече живописца с Каниным. Пожалуй, никто лучше самого Репина не смог бы описать эту сцену, когда Канин, стоя в лямке, позировал мастеру: