Неизвестен Автор - Российское оружие - война и мир

Все эти факты указывают на то, что вслед за глобальным сдвигом в конфигурации финансово-экономической мощи с лагом примерно в 5-10 лет начался процесс сокращения военнотехнологического отставания азиатских стран от ведущих держав Запада. На сегодняшний момент лишь США обладают бесспорным военным превосходством над любой другой армией мира. Это превосходство обеспечивается лидерством Вашингтона в средствах разведки, передачи и обработки информации, а также в способности проецировать силу в планетарном масштабе. Однако финансовое обеспечение ведения военных действий в конфликте средней интенсивности уже является, как это показал кувейтский кризис, невозможным для США в одностороннем порядке, и требует подключения ресурсов других стран. Европейские державы не обладают на настоящий момент подобными возможностями, однако стремятся овладеть ими, объединив свои финансовые, промышленные и технологические потенциалы.

Наконец, Россия на сегодняшний день обладает остаточными возможностями ведения стратегической космической разведки и способностью региональной проекции силы, которые, в случае сохранения нынешних тенденций деградации национальной технологической, научной и экономической базы будут утеряны в течение ближайших 5-10 лет.

Параллельно с тем, как традиционные военные и технологические лидеры планеты сталкиваются со все возрастающими финансовыми трудностями и вынуждены свертывать либо объединять свои военные проекты, государства АТР, напротив, начинают целый ряд своих национальных аэрокосмических программ. Это относится к Индии (проекты "Агни" и LCA), Малайзии, Индонезии, Тайваню, Южной Корее и, конечно, КНР.

Необходимо подчеркнуть, что пробуксовка или прекращение некоторых военных программ западных стран объясняются прежде всего финансовыми причинами, и лишь во вторую очередь - проблемами собственно разработки новых образцов вооружений. Дело в том, что каждое новое поколение послевоенных систем вооружения требовало примерно удвоения - утроения финансовых, временных и трудовых затрат на их НИОКР и производство. Соответственно, господствовавшей до сих пор тенденцией было сокращение числа корпораций и стран, способных производить современные системы вооружений, а также уменьшение количества самих этих систем.

Так, в отличие от десятков образцов самолетов первого четвертого военного поколений, машины пятой генерации насчитывают только 5 проектов - F-22 Lockheed Martin, Rafale Dassault Aviation, JAS-39 Grippen, Ef 2000 и 1.42 ВПК "МАПО". Из них только 3 являются действительно национальными (F-22, Rafale и 1.42), поскольку Eurofighter представляет собой совместный проект, а Grippen - проект со значительным иностранным научно-технологическим участием. Наконец, лишь две из пяти машин - американский F-22 и российский 1.42 обладают всем набором характеристик изделий пятого поколения - радиолокационной малозаметностью, сверхманевренностью, крейсерской сверхзвуковой скоростью и многофункциональностью. Остальные истребители относятся к числу самолетов пятого послевоенного поколения лишь по формальным временным признакам. Можно также с уверенностью утверждать, что из этих пяти производителей только США с высокой степенью вероятности смогут приступить к НИОКР машин следующего поколения. Европейские производители объединят свои усилия с Францией и Швецией, но даже в этом случае нельзя исключать возникновения необходимости для них искать кооперации с американцами. Россия вряд ли сможет в одиночку приступить к реализации программы самолета шестого поколения.

ВПК и вооруженные силы стран Запада и России выработали несколько ответов на вызов стремительного удорожания разработки и производства новых типов оружия и боевой техники:

1) Резкое увеличение сроков службы видов вооружений за счет их модернизации. Особенно пластичной в этом смысле оказалась опять-таки авиация. Некоторые наиболее удачные образцы авиационной техники стоят на вооружении по 40 лет. Это относится, например, к бомбардировщикам В-52, Ту-95, истребителю МИГ-21. Глубокая модернизация позволяет подтягивать возможности таких удачных машин до потенциала техники следующего поколения (МиГ-21-93 сопоставим с F-16, МиГ-29М превосходит Ef 2000).

2) Дифференциация легких, упрощенных и тяжелых усложненных видов оружия и боевой техники (F-15 и F-16; Су-27 и МиГ-29; С-300В и C-300 ПМУ). Развертывание легких систем позволяет уменьшить расходы на закупку дорогих и сложных видов оружия. Кроме того, упрощенные виды вооружений имеют более высокие экспортные перспективы.

3) Концентрация производства и финансовых ресурсов. Происходит как на национальном уровне - путем слияния военнопромышленных корпораций, так и на уровне международном - путем реализации совместных программ. Помимо массирования ограниченных и недостаточных в каждом отдельном случае ресурсов это позволяет создать не только мощные, но и диверсифицированные, а значит, устойчивые к негативным внутренним и внешним воздействиям корпорации.

В этих условиях нарастания финансовых трудностей ВПК стран Запада и России и одновременной концентрации финансового потенциала в регионе АТР ВТС выступает фактически как один из каналов перераспределения глобальной мощи между Востоком и Западом в пользу первого, а также как механизм конвертации уже имеющегося у ряда стран АТР финансовоэкономического потенциала в потенциал военнотехнологический. Утечка военных технологий на Восток осуществляется главным образом через Францию, Россию и в меньшей степени Израиль. Насколько можно судить, главным оппонентом этой практики выступают США.

Очевидно, встает вопрос о перспективности, возможности и желательности совместных усилий стран Запада и России по ограничению и замедлению трансфертов военных технологий на Восток. Думается, меры такого рода маловероятны. Хотя степень саморегулирования системы международных отношений возрастает, эта система все еще остается слабо управляемой, а принятие решений - полицентричным. На этом фоне трудно ожидать от Франции или России, экономики и ВПК которых сталкиваются с тяжелым кризисом, односторонних мер по самоограничению на экспорт технологий или высокотехнологичной продукции. Такие самоограничения были бы возможны только в случае встречных шагов США по уменьшению своей доли на рынке готовой военной продукции. Однако и в этом случае попытки заблокировать ликвидацию странами АТР военно-технологического отставания кажутся бесперспективными.

Изменения в балансе сил между Востоком и Западом носят базовый инфраструктурный характер, меняется соотношение практически по всем видам ресурсов. Военно-технологический потенциал составляет лишь один из сегментов интегральной мощи государств, и стремление заморозить изменение в балансе одного вида ресурсов при невозможности остановить такие же тенденции по всему их комплексу не имеет никакого смысла. В сущности, ликвидация военно-технологического отставания стран АТР при сохранении нынешних финансово-экономических тенденций станет чисто технической и организационной проблемой, решение которой можно лишь замедлить, но не остановить.