Авторов Коллектив - Философия Науки. Хрестоматия

Какова историческая роль метафизики? Пожалуй, в ней можно усмотреть заменитель теологии на ступени систематического, понятийного мышления. (Мнимый) сверхъестественный познавательный источник теологии был заменен здесь естественным, но (мнимым) сверхэмпирическим познавательным источником. При ближайшем рассмотрении, в неоднократно менявшейся одежде, узнается то же содержание, что и в мифе: мы находим, что метафизика также возникла из потребности выражения чувства жизни, состояния, в котором живет человек, эмоционально-волевого отношения к миру, к ближнему, к задачам, которые он решает, к судьбе, которую переживает. Это чувство жизни выражается в большинстве случаев бессознательно, во всем, что человек делает и говорит; оно фиксируется в чертах его лица, может быть, также в его походке. Некоторые люди сверх этого имеют еще потребность особого выражения своего чувства жизни, более концентрированного и убедительнее воспринимаемого. Если такие люди художественно одарены, они находят возможность самовыражения в создании художественных произведений. То, как в стиле и виде художественного произведения проявляется чувство жизни, уже выяснено другими (например, Дильтеем и его учениками). (Часто при этом употребляют слово «мировоззрение»; мы воздержимся от его употребления ввиду двузначности, в результате которой стирается различие между чувством жизни и теорией, что для нашего анализа является решающим.) Для нашего исследования существенно лишь то, что искусство адекватное, метафизика, напротив, неадекватное средство для выражения чувства жизни. В принципе против употребления любого средства выражения нечего возразить. В случае с метафизикой дело, однако, обстоит так, что форма ее произведений имитирует то, чем она не является. Эта форма есть система предложений, которые находятся в (кажущейся) закономерной связи, т.е. в форме теории. Благодаря этому имитируется теоретическое содержание, хотя, как мы видели, таковое отсутствует. Не только читатель, но также сам метафизик заблуждается, полагая, что метафизические предложения нечто значат, описывают некоторое положение вещей. Метафизик верит, что он действует в области, в которой речь идет об истине и лжи. В действительности он ничего не высказывает, а только нечто выражает как художник. То, что метафизик находится в заблуждении, еще не следует из того, что он берет в качестве посредника выражения язык, а в качестве формы выражения повествовательные предложения; ибо то же самое делает и лирик, не впадая в самозаблуждение. Но метафизик приводит для своих предложений аргументы, он требует, чтобы с содержанием его построений соглашались, он полемизирует с метафизиками других направлений, ищет опровержения их предложений в своих статьях. Лирик, напротив, в своем стихотворении не пытается опровергать предложения из стихотворений другого лирика; он знает, что находится в области искусства, а не в области теории. (2, с. 86-88)

Р.О. Якобсон — ученый-лингвист, основатель Пражской лингвистической школы. Закончил славянорусское отделение историко-филологического факультета Московского университета. Был одним из создателей «Общества по изучению поэтического языка» в Петербурге в 1916 году, в течение пяти лет (с 1915 по 1920 год) возглавлял Московский лингвистический кружок. С 1920 по 1941 год жил и работал в Европе (Чехия, Дания, Норвегия, Швеция), затем — в США. Выступал как представитель достижений российского гуманитарного знания в мире, до конца жизни считая себя русским филологом.

Его методологическая концепция формировалась в процессе осмысления таких влиятельных философских и научных течений, как структурализм Ф. Де Соссюра, лингвистическое учение (в особенности фонология) И.А. Бодуэна де Куртене и феноменология Э. Гуссерля. Тематическая сфера его научного поиска — не только специально филологические исследования, но и проблемы, далеко выходящие за рамки лингвистики и литературоведения. Являясь одним из сторонников генетико-типологического подхода и структурноисторического метода в языкознании, а также в исторической и формальной поэтике, занимался исследованием диахронической фонологии, создал так называемую теорию дифференциальных фонологических признаков (фонологическую теорию оппозиций), основные категории которой распространил на морфологию, ввел ряд новых понятий в лексикологию, синтаксис и стилистику.

Якобсон одним из первых заявил о необходимости создания общей науки о знаковых системах — семиотики. Ему принадлежат классификация знаков в семиотике, признанная классической семиотическая модель коммуникации, мысль о необходимости создания общей науки о коммуникации, в которую входили бы лингвистика, изучающая обмен словесными сообщениями, и этнология (культурная антропология), исследующая другие типы обменов в обществе. Занимался также вопросами соотношения лингвистики с науками естественного и гуманитарного цикла. Среди сотен работ Якобсона на русском языке представлены: «Новейшая русская поэзия. Набросок первый» (М., 1921), «Славянская филология в России за годы войны и революции» (в соавторстве с П. Богатыревым) (М., 1923), «Морфологические наблюдения над славянским склонением» (1958), «Смерть Владимира Маяковского» (в соавторстве с Д. Святополк-Мирским) (1975), «Работы по поэтике» (1985), «Язык и бессознательное» (М., 1996).

Е.В. Фидченко

Фрагменты работ —

«Лингвистика в ее отношении к другим наукам»,

«Язык в отношении к другим системам коммуникации»,

«О лингвистических аспектах перевода» — цитируются по изданию:

Якобсон Р. Избранные работы. М., 1985.

Эдуард Сепир указывал на тот очевидный факт, что «язык является коммуникативным процессом в чистом виде в каждом известном нам обществе». Наука о языке исследует строение речевых сообщений и лежащий в их основе код. Структурные характеристики языка интерпретируются в свете задач, которые они выполняют в различных процессах коммуникации, и, следовательно, лингвистику можно кратко определить как изучение коммуникации, осуществляемой с помощью речевых сообщений. Мы анализируем эти сообщения с учетом всех относящихся к ним факторов, таких, как неотъемлемые свойства сообщения самого по себе, его адресанта и адресата, либо действительного, либо лишь предполагаемого адресантом в качестве реципиента. Мы изучаем характер контакта между этими двумя участниками речевого акта; мы пытаемся найти характерные общие черты, а также различия между операциями кодирования, осуществляемыми адресантом, и способностью декодирования, присущей адресату. Наконец, мы пытаемся определить место, занимаемое данным сообщением в контексте окружающих сообщений, которые либо принадлежат к тому же самому акту коммуникации, либо связывают вспоминаемое прошлое с предполагаемым будущим, и мы задаемся основополагающим вопросом об отношении данного сообщения к универсуму дискурса. (С. 319)