Харальд Шуманн - Западня глобализации

В конечном счете может оказаться, что Федеративной Республике придется самой оплачивать все рабочие места на BSL, вкладывая каждый раз свыше 5 миллионов марок, что доведет общий безумный итог почти до 10 миллиардов. Даже если истратить эти государственные деньги на строительство небоскребов посреди Тюрингского леса, это обеспечило бы средствами к существованию большее число людей. Вложенные в реконструкцию городов, индустрию туризма и высшее образование, те же инвестиции, наверняка, в какой-то степени приблизили бы Восточную Германию к уровню Западной. Общественность узнала обо всех этих нелепых условиях сделки с Buna благодаря лишь нескольким журналистам из «Шпигеля», потратившим месяцы на исследование подоплеки контракта. На основании информации, полученной от персонала BVS, они доказали, что Dow, ничем не рискуя, получит прибыль самое меньшее в 1,5 миллиарда марок, даже если все предприятие обернется провалом[12]. С появлением статьи сколько-нибудь серьезного протеста не последовало. Но кому из ведущих политиков захотелось бы возражать? Может быть, Коль и плохо сработал в Шкопау, но почти у каждого политика, ответственного за экономику, есть подобный опыт и, в конце концов, каждое рабочее место имеет значение.

Столь же неразборчивы при распределении вверенных им налоговых поступлений министры научных исследований и разработок всех земель Германии. К примеру, в 1993 году Daimler-Benz, которая сама уже не платит никаких налогов, положила в карман свыше 500 миллионов марок из федерального исследовательского фонда. Таким образом, более четверти /269/ федеральных дотаций на научные исследования было выделено одной-единственной фирме, которая, получив их, хоть завтра может начать делать деньги на другом конце света, не создав ни единого рабочего места в Германии. Siemens тоже сорвала немалый куш на непоследовательной политике, обусловленной новыми правилами игры в глобальной экономике. Приверженцы старой национальной промышленной политики— такие люди, как Конрад Зайтц, бывший начальник департамента планирования в министерстве иностранных дел, годами предупреждали, что Япония и Соединенные Штаты монополизируют производство микропроцессоров, этого сырья компьютерной эры. Вследствие этого германское федеральное правительство и Комиссия ЕС добросовестно вложили несколько миллиардов марок из исследовательских фондов в европейские электронные корпорации, особенно щедро в Siemens, и все понапрасну. Сегодня эта корпорация со штаб-квартирой в Мюнхене разрабатывает чипы следующего поколения вместе со своими мнимыми конкурентами, IBM и Toshiba. Мало того, с 1998 года вступит в строй совместное предприятие Siemens и американской фирмы Motorola в Ричмонде, штат Виргиния, где должно начаться производство сверхпроизводительного 64-магбитовогоо компьютерного чипа, разработанного при финансовой поддержке со стороны ЕС[13].

Это разорительное и зачастую бессмысленное субсидирование показывает, насколько политики и правительства утратили ориентацию в лабиринте глобальной экономики. «Давление международной конкуренции побуждает правительства предлагать финансовые стимулы, которые невозможно оправдать объективными экономическими критериями», — делает вывод UNCTAD, торговая организация ООН, которая в настоящее время изучает политику субсидий в мире. — Нужно срочно искать способы «предотвращения подобных эксцессов»[14]. Однако проводники политики интеграции в мировой рынок, желающие доказать избирателям, что они что-то предпринимают в связи с безработицей, не понимают, что осуществляемое ими дорогостоящее стимулирование компаний в конечном счете принесет их странам только вред. Опустошая бюджет для поддержания национальной доли мирового экономического пирога, они навязывают микроэкономическую логику, которая ведет макроэкономику к катастрофе. Даже если не учитывать такие традиционно субсидируемые отрасли, как сельское хозяйство, /270/ добыча полезных ископаемых, жилищное строительство и железные дороги, то по самым скромным подсчетам в одной только Германии субсидии в промышленность обходятся более чем в 100 миллиардов марок в год.

Масштаб этого перераспределения богатства существенно воздействует на структуру государства. Используя метафору из биологии, неолиберальные пророки из Института мировой экономики в Киле утверждают, что по отношению к транснациональной экономике государство не более чем «хозяин». Имеется в виду, конечно, то, что переплетенность компаний поверх границ приобретает все более паразитический характер: их товары перевозятся по субсидируемым из государственной казны дорогам и рельсам, их служащие отправляют своих детей в государственные школы, их управляющие наслаждаются представлениями в финансируемых государством театрах и операх. Эти и другие возможности они оплачивают лишь в виде налогов на прибыль и потребление своих рабочих и служащих. Но в силу того, что заработки под воздействием конкуренции неуклонно снижаются и многие живущие на зарплату уже приблизились к порогу, за которым необходима социальная помощь, одна страна за другой сталкивается со структурным кризисом государственных финансов. Бюджеты государств подвергаются тому же самому давлению, что снижает доходы населения, но в высокоорганизованных индустриальных экономиках требования к государству скорее растут, чем снижаются. Новые технологии делают поддержание инфраструктуры все более дорогим, ущерб окружающей среде требует все более масштабных мероприятий по ее восстановлению, а растущий средний возраст населения требует все бальших затрат на пенсии и медицинское обслуживание. В результате ответственные политики часто не имеют иного выбора, кроме как урезать расходы в областях, где нет влиятельных заинтересованных групп, способных этому воспрепятствовать, т.е. в сферах социальной защиты, учреждений культуры и общественного обслуживания, от плавательных бассейнов до школ и университетов. Таким образом, государство становится проводником перераспределения, направленного снизу вверх. Впечатляющим доказательством этого является проект бюджета на предстоящий год, представленный федеральным правительством Германии летом 1996 года. В случае его одобрения поступления в частный и государственный бюджеты сократятся на 14,6 миллиарда /271/ марок, и на точно такую же сумму уменьшится налоговое бремя компаний и предпринимателей[15].

Результаты сокращения государственных финансов в угоду экономике свободного рынка лучше всего видны в Соединенных Штатах и Великобритании, правительства которых первыми начали «отступление государства». Повсюду не хватает средств на содержание или даже на завершение общественной инфраструктуры. По отношению к ВНП государство в США вкладывает только треть того, что Япония тратит на свои автострады и железные дороги, школы, университеты и больницы[16]. В Вашингтоне, например, большинство школ годится только на снос. Мэр утверждает, что на их ремонт требуется 1,2 миллиарда долларов; примерно столько же запрашивает городская полиция на техобслуживание своего оборудования и парка автомобилей. Конгресс такие суммы платить отказывается. В результате школы могут продолжать осмысленную деятельность только при помощи добровольцев, а полицейским силам приходится производить ремонт за свой счет, чтобы продолжать несение службы[17]. В Великобритании, этой европейской модели неолиберализма, системы социального обеспечения и образования тоже приближаются к уровню развивающейся страны. Каждый третий ребенок растет в бедности, и 1,5 миллиона детей младше 16 лет вынуждены работать из-за недостаточного социального обеспечения. Если на континенте четыре пятых 18-летних получают высшее образование, то в Великобритании более половины их сверстников не продолжают обучение. В то же время там стремительно растет уровень неграмотности. Согласно репрезентативному опросу, уже пятая часть тех, кому исполнился 21 год, неспособна выполнять простое сложение в уме, а одна седьмая таковых не умеет ни читать, ни писать[18].