Барт Эрман - Триумф христианства. Как запрещенная религия перевернула мир

Обращение в античности не было распространенным явлением. Языческие религии его почти не знали [9] Термины «язычество», «языческий» в этой книге я использую не в уничижительном смысле, а лишь как обозначение всего богатства и разнообразия немонотеистических религий, исповедуемых в античном мире практически всеми, кроме иудеев (и затем христиан). Подробнее об этом см. на с. 105–108. . Они были политеистичны – и, следовательно, язычнику, решившему принять какого-то нового или иного бога, не было нужды оставлять прежних богов или прежние способы богопочитания. Ему не требовалось отвергать свой пантеон – достаточно было прибавить к нему что-то новое.

Константин не делал христианство официальной, единственно разрешенной религией. Он сделал его религией дозволенной, оказал ему государственную поддержку.

Не таковы были христиане: они требовали выбирать. От обращенного ждали, что он покинет всех языческих богов и начнет почитать одного лишь христианского бога. До тех пор подобные ожидания и требования встречались лишь в иудаизме. Среди язычников – приблизительно 93 % населения, согласно обычаю, традиции или личной склонности почитавших множество богов, – поклонение богам вообще не было вопросом выбора. Быть язычником означало участвовать в различных религиозных обрядах, связанных с официальными государственными богами, местными богами, богами семьи и рода, а также любыми другими, так или иначе связанными с различными сторонами человеческой жизни. Для всех, кроме иудеев (а затем христиан) это было не столько сознательное решение, сколько привычный образ жизни. Так поступали все и всегда; в сущности, это мало отличалось от участия в жизни местной общины – с той лишь разницей, что один человек, как правило, участвовал в жизни лишь одной общины, а вот поклоняться мог неисчислимому множеству богов.

По этой причине язычество не следует воспринимать как нечто единое – скорее, как сотни и тысячи разных «религий» [10] О языческих религиях мы подробнее поговорим в главе 3. Краткий обзор этой темы в целом: A. D. Lee, “Traditional Religions,” in Lenski, ed., The Age of Constantine, 159-79. Более подробный и очень полезный экскурс можно найти в книге: James В. Rives, Religion in the Roman Empire (Oxford, UK: Blackwell, 2007). Еще один сжатый, но содержательный обзор: Ramsay MacMullen, Paganism in the Roman Empire (New Haven, CT: Yale University Press, 1981). Классикой стала в наше время книга: Robin Lane Fox, Pagans and Christians (New York: Knopf, 1987). Очень ценное двухтомное собрание источников вместе с их анализом – Mary Beard, John North, and Simon Price, Religions of Rome (Cambridge, UK: Cambridge University Press, 1998). По поводу моих замечаний о сущности язычества см. также: James В. Rives, “Christian Expansion and Christian Ideology,” in W. V. Harris, ed., The Spread of Christianity in the First Four Centuries: Essays in Explanation (Leiden, Netherlands: Brill, 2005), 15–41. . Те, кто практиковал традиционные религии – то есть практически все, – никогда не называли и не считали себя приверженцами некоего «язычества». Такого явления не существовало: язычество – обобщенное понятие, собирательное название для всего неисчислимого множества неиудейских религиозных верований, правил, практик богослужения, молитв и жертвоприношений. Ни один язычник не понял бы, что значит «быть язычником». Он просто почитал богов так же, как почитали их из века в век отцы, деды и прадеды.

Так поступали все, кто не родился в иудейских или христианских семьях; так же поступал и Константин. Но он оставил эту практику и перешел к почитанию единого бога христиан. Повесть о том, как Константин стал христианином, сложна и увлекательна. Одни темы в ней мы сейчас назвали бы чисто светскими, общественными или политическими, другие – чисто религиозными. Однако в начале IV века – как и во все предшествующие века истории человечества – эти две сферы жизни, общественно-политическая и религиозная, не воспринимались как разные. Они были тесно и нерасторжимо сплетены. Даже на лингвистическом уровне ни в древнегреческом языке, ни в латыни не было терминов, четко отделяющих друг от друга то, что мы сейчас именуем «политикой» и «религией». На практическом уровне считалось, что боги тесно связаны со всеми сторонами общественной и политической жизни общины, от выбора официальных лиц до установления ежегодного календаря, от законов и практик, регулирующих общественные отношения (например, о браке и разводе), до отправления правосудия, от объявления войны до заключения мира. Не было такой области общественной и политической жизни, таких решений, таких действий, в которых не принимали бы участия боги.

На уровне империи это означало: всем известно (и большинство искренне верит), что существуют боги, сделавшие империю великой. Империя благодарит их за это, утверждая и распространяя почитание этих богов. Это укрепляет общественное благо. Для «отделения Церкви от государства» в то время не виделось никаких оснований, и сама такая мысль показалась бы нелепой.

Сами императоры, начиная с середины третьего столетия, ясно это ощущали и соответственно действовали. Именно поэтому всего за несколько лет до воцарения Константина государство активно и жестоко преследовало христианскую религию. Христиане отказывались поклоняться богам империи и даже их признавать, называли их существами злыми, демоническими, а не благими божествами, защищающими величайшую из мировых империй. Отказ поклоняться имперским богам воспринимался как опасность для благополучия империи и, следовательно, угроза государству. Поэтому решение преследовать христиан – в нашем нынешнем восприятии чисто религиозное – в то время было общественно-политическим. Христиане представлялись каким-то раком политического тела. И ни один император не верил в это так твердо (не в последнюю очередь – из-за пугающей скорости роста «рака»), как предшественник Константина на троне, Диоклетиан, инициатор самых масштабных и жестоких гонений на христиан на территории всей империи. Отменять эти гонения пришлось уже Константину. Но пока они были еще в разгаре, он обратился.

Обращение это стало поворотным пунктом в истории империи – не только для судьбы христианства, но и для деяний Рима. Диоклетиановы гонения мы рассмотрим в одной из следующих глав, о биографии Константина также подробно поговорим далее. Сейчас нас интересует именно его обращение и то, насколько радикально изменило оно баланс сил как для преследуемых христиан, так и для римских властей. Чтобы понять, что произошло, нам необходимо отступить немного назад и поговорить о политических и религиозных предпосылках этой истории.

К концу III века н. э. империя так разрослась и сделалась настолько сложной, что ею уже не мог управлять один человек. Она простиралась от Британии до Ирака, включала в себя абсолютно все Средиземноморье, на севере захватывала значительную территорию современной Европы, на юге – Северную Африку и Египет, на востоке – Палестину и Сирию вплоть до Персии. Много столетий сотрясали ее внутренние раздоры и иноземные вторжения. 284 год н. э. обычно считается конечной точкой серьезных потрясений, известных как «кризис III века» – полустолетия, наполненного государственными переворотами, убийствами и захватами власти, в течение которого на троне сменился двадцать один законный император и тридцать восемь узурпаторов. В дополнение к этому от империи на время откололись две области, одна на востоке, другая на дальнем западе. В результате империя сильно уменьшилась в размерах; от былого «Рима» осталась лишь тень. И в довершение ко всему этому, северные границы империи постоянно тревожили варварские орды [11] Среди многих авторитетных исследований этого периода можно назвать подробное и полезное изложение: Alan Bowman, Avril Cameron, and Peter Garnsey, Cambridge Ancient History, The Crisis of Empire: 193–337, 2nd ed., vol. 12 (Cambridge, UK: Cambridge University Press, 2005). .