Вадим Серов - Энциклопедический словарь крылатых слов и выражений

Иносказательно: нравственные или физические страдания, мучительные испытания.

см. Давид и Голиаф.

Выражение стало крылатым после появления (2 марта 1930 г.) статьи «Головокружение от успехов» И. В. Сталина (1878—1953), которая на время прекратила «сплошную коллективизацию» крестьян.

В статье, в частности, Сталин писал: «...Успехи имеют и свою теневую сторону, особенно когда они достаются сравнительно «легко», в порядке, так сказать, «неожиданности». Такие успехи иногда прививают дух самомнения и зазнайства: «Мы всё можем!», «Нам всё нипочем!» Они, эти успехи, нередко пьянят людей, причем у людей начинает кружиться голова от успехов, теряется чувство меры, теряется способность понимания действительности, появляется стремление переоценить свои силы и недооценить силы противника, появляются авантюристические попытки «в два счета» разрешить все вопросы социалистического строительства».

Цитируется иронически как «историческая фраза», осуждающая необоснованную эйфорию, зазнайство, самообольщение и т. д.

Часто встречается в сочинениях римского государственного деятеля, писателя и оратора Цицерона (Марк Туллий Цицерон, 106 — 43 до н. э.) и историка Плиния Младшего (I в. до н. э.). Впоследствии употреблялось как писателями, так и политическими деятелями Томасом Маколеем, Отто Бисмарком и др.

Смысл выражения: мнение большинства в каком-либо деле, специальном вопросе и прочем не важно — важно мнение людей компетентных, которые знают существо дела.

Лозунг избирательной президентской кампании в России 1996 г., который был взят на вооружение предвыборным штабом Президента Б. Н. Ельцина. Это парафраз американского избирательного лозунга (1992): Choose or loose, то есть Выбирай или проиграешь!

Фраза-символ избирательной кампании, ведущейся энергично, наступательно, с использованием всех средств.

Цитируется шутливо-иронически, как призыв присоединиться к чему-либо, чтобы впоследствии не жалеть о своем неучастии в этом.

С немецкого: Die blau Blume. Буквально: Голубой цветок.

Первоисточник — роман «Генрих фон Офтердинген» (1802) немецкого писателя и философа Новалиса (псевдоним Фридриха фон Гарденберга, 1772—1801). Герой романа — известный немецкий мейстерзингер (поэт и исполнитель песен собственного сочинения), живший в XIII в. Писатель описывает его как романтически настроенного юношу-поэта, который выражает философские и творческие взгляды самого Новали-са. А он полагал, что грезы, мечтания и даже сновидения — важны, поскольку они определяют умонастроение человека, его поступки, следовательно, саму реальность. И они помогают не только лучше понять ее, но и предвидеть будущее, судьбу человека.

Главный эпизод романа — сон Офтердингена, в котором он увидел удивительной красоты голубой цветок и воспринял его как символ своего будущего счастья. И чем активнее ищет юноша в реальной жизни этот цветок, тем ярче раскрывается его поэтический дар, тем больших успехов он достигает на этом поприще.

Сам мотив голубого цветка Новалис взял из немецкого фольклора, где говорится о волшебном голубом цветке: стоит только пастуху прикрепить его к своей одежде, как он получает дар видеть закопанные клады.

Позже в немецкой романтической литературе утвердился, питаемый и народными сказочными мотивами, образ голубого цветка как символ несбыточной мечты, прекрасного идеала.

В России начала XX в. была очень популярна романтическая проза как своих, так и зарубежных писателей, в том числе немецких. И постепенно из этих двух выражений — «голубой цветок» и «мечта всей жизни» — родилось, новое, третье — «голубая мечта».

В Древнем Риме символами мира и миролюбия считались голуби, точнее, голубки (обычно с оливковой ветвью в клюве) Венеры, богини любви, свившие себе гнездо в шлеме Марса, бога войны. В библейском сказании о Всемирном потопе (Бытие, гл. 8, ст. 10—11) также упоминается голубка, которую выпускает Ной, чтобы узнать, успокоилась ли стихия. Птица возвращается на Ноев ковчег с оливковой (масличной) ветвью в клюве. А это означало, что вода уже спадает и из нее показались верхушки деревьев. Следовательно, Божий гнев утих. Так голубь стал в мировой культуре ассоциироваться с миром, умиротворением и т. д.

Именно в качестве символа мира испанский художник Пабло Пикассо нарисовал (1949) голубя с оливковой ветвью в клюве в качестве эмблемы для Первого конгресса мира. (Он проходил с 20 по 25 апреля 1949 г. в Париже и Праге.) После его завершения образ голубя мира прочно вошел в общественно-политическую и газетную лексику.

Из сказки датского писателя-сказочника Ганса Христиана Андерсена (1805—1875) «Новое платье короля» (в оригинале — «Новое платье императора»).

Иносказательно о тщеславном и недалеком человеке, лишенного тех достоинств, на которые он претендует.

См. также А король-то — голый!

Первоисточник — поэмы «Одиссея» (песнь 8, ст. 326; песнь 20, ст. 346) и «Илиада» (песнь 1, ст. 599) легендарного поэта Древней Греции Гомера (IX в. до н. э.). В них встречаются описания божественного смеха, который ничуть не уступает божественному гневу по своей мощи и неудержимости. Например, в «Илиаде»:

Одно из первых упоминаний этого выражения встречается во французской литературе — в мемуарах баронессы Оберкирх, написанных в конце XVIII в.

Иносказательно: оглушительный, неудержимый, а также саркастический, язвительный смех.

Выражение стало популярным благодаря философу и публицисту Александру Александровичу Зиновьеву (р. 1922), который так назвал свою книгу (1982), посвященную анализу мировоззрения советского человека. Выражение представляет собой неологизм, составленный из латинского слова homo (человек) и латинизированного эпитета «советский». Употребляется как иронический синоним советского человека.

С латинского: Homunculus (от лат. homo — человек). Перевод: маленький человек, человечек (уменьшит.) или жалкий человек, «человечишко» (уничижит., ирон.).

Выражение стало широко, употребительным и нарицательным после того, как его использовал немецкий поэт и ученый Иоганн Вольфганг Гете (1749—1832) в своей трагедии «Фауст» (1808), где так назван искусственный человечек, созданный в лаборатории.