Яна Ясная - Игры с огнем. Там же, но не те же

За сим концерт по заявкам заканчивался, я получал свое взыскание, отбывал его и возвращался к занятиям. Противостояние с наставниками временно затихало – чтобы после очередной стычки зайти на новый виток.

В школе я имел репутацию вспыльчивого и агрессивного парня – но это фигня, я просто действительно считал хорошую зуботычину прекрасной альтернативой магическому выбросу.

– Видал? – спросил у меня Алан, друг и неизменный партнер по спаррингам, еле ощутимо кивнув в сторону столика, занятого новенькой.

– Красивая, – равнодушно отозвался я и, только когда над столом повисло дружное молчание, оторвался от завтрака, заподозрив, что происходит что-то не то. Однокурсники все как один смотрели на меня и лица их отражали самые разные чувства – от удивления до сомнения в моем психическом здравии.

После непродолжительных переглядываний, роль переговорщика взяла на себя умница Ноэль, за которой давно закрепилась роль внутреннего дипломата.

– Красивая? – осторожно уточнила она.

Парни благоразумно молчали.

Друг Алан, провокатор безбашенный, орудовал ножом и вилкой, всем видом демонстрируя, как увлечен трапезой.

В ее голосе было столько скепсиса, что я на всякий случай оглянулся, чтобы перепроверить мимолетное впечатление.

Не по-местному смуглая кожа, не загар, а именно природный темно-оливковый цвет. Волосы умеренной длинны – темные, гладкие, блестящие, похожие то ли на горький шоколад, то ли на черное дерево. Ресницы вон какие – даже отсюда видно. Какая там у новенькой фигура, с моего места нормально видно не было, но худенькая. Хрупкая.

Она вызывала желание держать ее в ладонях, оберегая, как выпавшего из гнезда птенца-подлетка. Собственно, я поэтому и встал между ней, остолбеневшей, с застывшим, забитым выражением лица и местными красавицами.

– Ну, – обратился я к однокурснице, непреклонно ожидавшей ответа, – волосы вон. Глаза еще.

– У нее нос огромный и осанка ужасная! – отчеканила Ноэль со свойственной ей дипломатичностью, и первая красавица школы Дженнифер, белокурая и прекрасная, прям как рассвет, возмущенно фыркнула.

– У нее нос, как у древних королей. Профиль со старых монет, – равнодушно отозвался я, возвращаясь к остывающей еде на моей тарелке.

Парни заоглядывались вслед за мной и запереговаривались, приходя к выводу, что она, конечно, странноватая, но да, что-то есть.

Кто-то из девушек вдохнул, явно собираясь продолжить тему – но я поднял взгляд, и Дженнифер закрыла рот, проглотив набранный воздух и все, что хотела сказать. Ноэль закатила глаза:

– Извращенцы! – и дискуссия была признана закрытой.

После сцены в столовой отношения с одноклассниками каким-то стихийным образом выправились. Меня больше не цепляли. Парни поглядывали с интересом, девушки фыркали, но открытой враждебности больше не проявляли, и слава предкам. Мне же, сосредоточенной на собственных проблемах, некогда было анализировать и разбирать их взгляды, равно как и завязывать приятельские отношения. Да и желания такого не было, по правде сказать.

Я наслаждалась выпавшей передышкой.

Последний конфликт случился в тот самый день, что и происшествие в столовой, и теперь при участии того самого парня в футболке. К тому времени он, правда, успел переодеться в приличествующую всем студентам школьную форму.

Я уже сидела на своем месте в кабинете истории магии, когда блондин подошел и небрежно шлепнул на парту рядом со мной свой рюкзак.

Я бы не отреагировала на это никак, но он сам обратился ко мне:

– Ты села на мое место.

Я растерялась. Я не ждала от него подвоха почему-то – не после того, как он одним вопросом помешал травле в столовой. И не знала, как надо реагировать на такие слова. Сказать, что не знала, что это его место? Извиниться и уйти, пересесть? Что вообще говорят в таких случаях друг другу школьники? По крайней мере, те, которым не надо при этом умудриться не спустить с цепей бешено орущую свору.

– Это место было свободно. Учитель меня не поправил.

Если до этого в кабинете раздавались какие-то звуки, то теперь повисшее молчание стало полным. Окружающие замерли, в ожидании реакции блондина на мои слова.

Тот молчал. Выражение лица у него было ленивым, каким-то сонным, что ли. Складывалось впечатление, что парень медлителен и туповат. Вот только медлительные и туповатые люди не концентрируют на себе всеобщее внимание, их слова не отслеживают, затаив дыхание.

Паузу прервал мелкий и быстроглазый парень, сидевший позади меня. Он перегнулся через свою парту, дотянулся до рюкзака блондина и шлепнул его рядом с собой, и как ни в чем не бывало обратился к своему соседу:

– Дилан, освободи место, ты же видишь, будущему лорду Феррерсу негде кости кинуть.

К моему удивлению, поименованный Диланом отреагировал без всякого негатива, с чуть заметной ухмылкой. Сгреб свои вещи и собирался пересесть, когда вмешался блондин:

– Спасибо, Алан, но я уже определился, куда сяду, – иронично произнес он, и забрав свой рюкзак, опустился на место по соседству со мной.

Я внутренне подобралась.

Я готовилась к провокациям и собиралась приложить все силы, чтобы им не поддаться и не сорваться, но блондин вел себя настолько нейтрально, что вернее было бы сказать – безразлично. Он не обращал на меня никакого внимания, и я понемногу расслабилась, и внутренние твари перестали натягивать поводки, дрожа от нетерпения.

Сразу после занятия я нашла тьютора, рассказала ему о случившейся ситуации и попросила совета. Не знаю, что он предпринял, но когда я вошла следующую аудиторию, преподаватель счислительной магии перехватил меня словами:

– Мисс Шиас, это место свободно, можете сесть здесь.

И я вздохнула с облегчением – во-первых от того, что мои слова сочли не блажью, а поводом для вмешательства, а во-вторых, оттого что конфликт был исчерпан, толком не зародившись.

С этим парнем, Ричардом Феррерсом, как звали блондина наставники, или Ричи, как обращались к нему друзья, с ним лучше не связываться – особенно мне с моими проблемами, чутье и наблюдения показывали это совершенно однозначно.

Блондин был центром класса. В любом помещении, куда бы он не входил, школьники немедленно смолкали и сперва оборачивались на него, а потом возвращались к своим делам. Его мнение, высказанное лениво и незаинтересованно, почти мгновенно становилось мнением класса. Перед ним не то чтобы заискивали – скорее, старались не сталкиваться.

Учился он так же, как и делал все остальное – вроде бы лениво, незаинтересованно, но безупречно. Туповатый верзила, по лицу которого сложно было предположить наличие интеллекта, по всем заданиям неизменно получал высший бал…