Карлос Кастанеда - Отдельная реальность: Дальнейшие беседы с доном Хуаном

Я подумал, что это — замечательная находка. До этого я пытался проводить какие-то частные параллели, основанные на принципе подобия, пытаясь отыскать и описать «искажения», в результате которых мошка представала в виде гигантского зверя. Я думал, что достаточно близким было бы сравнение «как насекомое под микроскопом». Но в действительности дело обстояло иначе. Созерцание стража было действием намного более замысловатым и сложным, чем разглядывание насекомого сквозь микроскоп.

Страж начал кружиться передо мной. В какое-то мгновение монстр остановился. Я почувствовал, что он меня изучает. Внимание мое привлек тот факт, что он был совершенно безмолвным. Страж танцевал в абсолютной тишине. Весь его ужас был во внешнем виде — выпуклые глаза, грозная пасть, коварные, острые как иглы волосы, брызги и сопли, летевшие во все стороны с его рыла, и, конечно, его немыслимые размеры. Он был совсем рядом. Я смотрел, как он без единого звука вибрирует крыльями, скользя над землей подобно огромному фантастическому конькобежцу.

Глядя на это кошмарное создание, я вдруг почувствовал что-то вроде ликования. Мне показалось, что я разгадал тайну победы над стражем. Я думал, что он — лишь картинка, немое изображение на экране, он не в состоянии ничего мне сделать и лишь выглядит устрашающе.

Тем временем страж остановился рылом ко мне, а потом, взмахнув крыльями, повернулся задом. Его спина была похожа на цветной блестящий панцирь, она сверкала и переливалась, но оттенок раздражал меня — это был мой самый нелюбимый цвет. Страж еще немного постоял, демонстрируя мне свой зад, а потом взмахнул крыльями и рванул куда-то вдаль, скрывшись из виду.

Я остался в одиночестве перед странной дилеммой, искренне веря, что одолел-таки стража пониманием того, что он был не монстром, но лишь изображением ярости. Возможно, что эта вера основывалась на утверждении дона Хуана о моем знании, в котором я не хотел себе признаваться. Как бы то ни было, а страж ретировался, путь был свободен. Но я не знал, как быть дальше. Дон Хуан ничего не говорил мне о том, что делать в подобной ситуации. Я попытался осмотреться, но не смог шевельнуться. Однако все, что происходило в ставосьмидесятиградусном секторе передо мной, я видел довольно хорошо. Далеко впереди была размытая линия горизонта, а все до нее заполнял какой-то бледно-желтый то ли дым, то ли туман. Пространство вокруг было равномерно окрашено в лимонный оттенок. Впечатление было таким, словно я стою на бескрайней равнине, по которой стелятся испарения серы.

Вдруг точкой на горизонте снова объявился страж. Он сделал большой круг и застыл передо мной, разинув беззубую пасть, похожую на огромную пещеру. Потом затряс крыльями и ринулся на меня, как разъяренный бык, и огромные крылья замелькали перед моими глазами. Я заорал от боли и взлетел, вернее, почувствовал, что выбросил себя вверх и лечу куда-то за стража, за желтоватую равнину, в другой мир — мир людей, а потом обнаружил, что стою посреди комнаты в доме дона Хуана.

19 января 1969

— Я, честное слово, думал, что одолел стража, — сказал я дону Хуану.

— Ты, должно быть, шутишь.

Со вчерашнего дня дон Хуан не произнес ни слова. Впрочем, я против этого не возражал. Я пребывал в некой задумчивости и снова чувствовал, что начну видеть, если буду смотреть с определенным намерением, хотя ничего специфического или неординарного так и не заметил. Тем не менее, молчание великолепно расслабило меня.

Дон Хуан попросил меня последовательно пересказать ему содержание моего опыта. В особенности его заинтересовал цвет на спине стража. Когда я закончил рассказ, он вздохнул с, казалось, обеспокоенным видом.

— Тебе крупно повезло — цвет был у него на заду, — очень серьезно сказал он. — Если бы он оказался на передней части туловища или, что еще хуже, на голове стража, тебя бы уже не было в живых. Ты больше никогда не должен пытаться увидеть стража. Не с твоим характером пересекать эту равнину, хотя я и был уверен, что ты пройдешь через нее. Но не будем об этом; это была лишь одна из множества дорог.

В тоне дона Хуана чувствовалось что-то непривычное — какая-то тяжесть.

— Что произойдет, если я снова попытаюсь увидеть стража?

— Он тебя утащит. Возьмет в пасть, занесет куда-нибудь на ту равнину и бросит там навсегда. Совершенно очевидно, что страж знал, что это не в твоем характере, и потому предупредил, чтобы ты не совался.

— Как ты думаешь, откуда он мог об этом знать?

Дон Хуан устремил на меня долгий пристальный взгляд. Он попытался было что-то сказать, но передумал, видимо, не подобрав подходящих слов.

— Я всегда попадаюсь на удочку твоих вопросов, — с улыбкой сказал он. — Ты ведь спросил не подумав, правда?

Я возразил, сказав, что удивлен тем, что стражу известен мой характер.

— И ты ведь даже одного слова не сказал стражу о своем характере, не так ли? — сказал дон Хуан со странным блеском в глазах.

Тон его был настолько комически серьезен, что мы оба захохотали. Однако потом он объяснил, что страж, будучи хранителем и наблюдателем другого мира, владеет многими тайнами, знать которые имеет право брухо и которыми страж может с ним поделиться.

— Для брухо это один из способов научиться видеть, — сказал дон Хуан. — Однако тебе он не подходит, поэтому нет смысла о нем говорить.

— Курение — единственный способ увидеть стража? — спросил я.

— Нет, можно и без этого. Многие умеют вызывать стража просто так. Но я предпочитаю использовать дым, потому что с ним эффективнее и безопаснее. Тот, кто пытается встретиться со стражем без помощи дыма, имеет шанс не убраться вовремя с его пути. Ты, например, получил предупреждение — страж повернулся к тебе задом и показал враждебный цвет. Потом он ушел, а когда вернулся, то обнаружил, что ты все еще не убрался. Тогда он на тебя напал. Но ты был готов и прыгнул. Дымок обеспечил тебя необходимой защитой. Если бы ты подался в тот мир, не заручившись поддержкой дымка, тебе не удалось бы вырваться из хватки стража.

— Почему?

— Твои движения были бы слишком медленными. В том мире, чтобы выжить, нужно двигаться с быстротой молнии. Я совершил ошибку, уйдя из комнаты, но нужно было, чтобы ты перестал болтать. У тебя язык без костей, и ты болтаешь даже когда не хочешь. Оставшись в комнате, я вовремя приподнял бы тебе голову. Но ты вскочил сам, и это даже лучше. Но, я думаю, больше рисковать мы не будем: со стражем шутки плохи.

Три месяца дон Хуан упорно избегал разговоров о страже. За это время я побывал у него четыре раза. Каждый раз он давал мне какие-нибудь поручения, а когда я все выполнял, попросту отправлял домой. 24 апреля 1969 года, в четвертый приезд, мне наконец-то удалось поговорить с ним. Пообедав, мы сели возле очага, и я сказал, что он сбивает меня с толку: ведь я готов учиться, а он вроде и видеть меня не желает. Мне пришлось наступать себе на горло, чтобы преодолеть отвращение к его курительной смеси, и я чувствовал, что, по его словам, времени слишком мало.