Карлос Кастанеда - Отдельная реальность: Дальнейшие беседы с доном Хуаном

Вдруг я услышал громкий треск сломанной ветки. Он донесся слева. Затаив дыхание, я прислушался. Через мгновение сломалась еще одна ветка, но уже справа.

Потом послышался слабый далекий треск ломающихся веток, словно кто-то шагал по ним, приближаясь ко мне. Моя реакция была какой-то замедленной, я не знал — слушать дальше или вставать. Пока я раздумывал, треск ломающихся веток стал доноситься отовсюду. Звуки окружили меня настолько быстро, что я едва успел вскочить на ноги и затоптать костер.

Я помчался вниз. На бегу мелькнула мысль, что там, внизу, не было ровного места. Но я продолжал бежать, вытянув руки перед собой, чтобы защитить глаза от веток. Примерно на полпути к подножию холма я вдруг почувствовал присутствие чего-то за спиной. Это что-то почти касалось меня, но определенно не было веткой. Интуитивно я чувствовал, что оно гонится за мной и явно догоняет. Я похолодел, внутри все сжалось. Я сорвал с себя куртку, скомкал ее, и рухнул на землю, подогнув ноги, прижав куртку к животу и зажав ладонями глаза, как учил дон Хуан. Какое-то время я лежал так, не шевелясь, а потом обнаружил, что вокруг — мертвая тишина. Не было слышно вообще никаких звуков. Меня охватила жуткая тревога. Брюшной пресс стал твердым от напряжения и судорожно подергивался. Послышался треск. Как будто очень далекий, но, тем не менее, чрезвычайно отчетливый. Потом еще — ближе. Пауза полной тишины, и — буквально взрыв над самой моей головой. Я непроизвольно подскочил от неожиданности и чуть было не опрокинулся набок. Звук явно был громким треском сломанной пополам толстой ветки. Он раздался так близко, что я услышал шелест листьев на ней, когда она сломалась.

Затем на меня обрушилась лавина звуков: кто-то с остервенением ломал толстенные ветки повсюду вокруг меня. Но вместо того, чтобы испытать мистический ужас, я начал хохотать. Это было совершенно неуместно, однако мне показалось, что я понял, где собака зарыта. Ряд логических умозаключений подкрепил мою уверенность. Я даже воодушевился. Разумеется, это был дон Хуан! Я был почти уверен, что вот-вот поймаю этого хитрющего старика за руку. Он бродит вокруг, ломает ветки и, зная, что я не осмелюсь поднять голову, делает все, что хочет. Я вычислил, что он должен быть один, потому что у него не было времени сходить за помощниками. На этот раз мы зашли довольно далеко в горы и за несколько дней никого не встретили. Итак, если он прячется в одиночку, то, стало быть, способен производить довольно ограниченное количество звуков. Кроме того, между звуками должны быть более-менее продолжительные паузы, так что подряд может следовать не больше двух-трех тресков. Ну и наконец — разнообразие шумов тоже должно быть ограничено возможностями одного человека. Скрючившись на земле, я думал, что все испытание — наверняка игра, и единственный способ выйти из него с честью — эмоциональная отрешенность. Мне это даже нравилось. Я поймал себя на том, что усмехаюсь при мысли, что могу предвидеть следующий ход дона Хуана, и попытался представить себе, что стал бы делать на его месте.

Из моих интеллектуальных упражнений меня вытряхнуло громкое чмоканье. Я внимательно слушал. Вот звук повторился, причем совсем рядом. Словно какой-то зверь чавкал, когда пил воду. Еще раз, и снова совсем близко. Звук раздражал меня, потому что напоминал девочку-подростка, которая с упоением чавкает жевательной резинкой. Мне стало интересно, как дону Хуану удается издавать такой звук, но тут звук раздался справа. Сначала послышался одиночный всплеск, а потом — целый каскад чмокающих звуков, словно кто-то прошелся по грязи. Я чуть ли не кожей чувствовал это раздражающее чмоканье. На какое-то время все стихло, а потом звуки раздались опять, на этот раз — слева, и очень близко — метрах в трех, не больше. Теперь было похоже на то, что кто-то толстый и тяжелый в резиновых сапогах бегает трусцой по глубокой грязи. Я был удивлен и даже восхищен богатством звука, и не представлял себе, каким образом его можно было произвести с помощью элементарных приспособлений. Вот протопали сзади, а потом начали топать со всех сторон сразу. Казалось, вокруг меня кто-то ходит и бегает по грязи.

У меня появились вполне закономерные сомнения. В самом деле, если это — дон Хуан, то он должен носиться вокруг меня кругами с абсолютно немыслимой скоростью. Иначе было бы невозможно производить такое количество звуков и с такой частотой. Я начал было прикидывать, кого он мог подключить к этому делу, но тут интенсивность звуков возросла до такой степени, что поглотила все мое внимание. Я даже думать не мог, но это был не испуг. Меня, скорее, ошеломило странное качество звуков. Они вибрировали! Это были какие-то колебания, направленные на мой живот. Или, может быть, я воспринимал вибрацию звуков нижней частью живота.

Стоило мне это осознать, как от всей моей объективности и отрешенности не осталось и следа. Звуки нападали на мой живот! А что если это — не дон Хуан? Меня охватила паника. Я напряг живот и посильнее бедрами прижал к нему куртку.

Частота и интенсивность звуков резко возросли, словно они почуяли мою неуверенность. Вибрация стала настолько сильной, что я почувствовал — сейчас меня вырвет. Отчаянно борясь с тошнотой, я несколько раз глубоко вздохнул и запел свои пейотные песни. Меня вырвало, и чмоканье сразу же прекратилось. Стали слышны стрекот сверчков, шум ветра и далекий отрывистый лай койотов. Внезапный перерыв позволил мне немного перевести дух и разобраться в своем состоянии. Еще совсем недавно я был в отличном расположении духа, чувствовал уверенность и отрешенность. Однако вполне очевидно, что в своих попытках оценить ситуацию я потерпел досадную неудачу. Даже если бы у дона Хуана были помощники, им все равно было бы не под силу произвести звуки такой интенсивности, чтобы они могли подействовать на мой живот. Для этого нужна специальная аппаратура, которая им явно не по средствам и о которой они не имеют ни малейшего понятия. То, что со мной происходило, явно не было игрой, и объяснение типа «очередная хитрость дона Хуана» оказывалось неадекватным и грубым.

Меня скрутила судорога. Появилось непреодолимое желание выпрямиться и вытянуть ноги. Я решил переползти вправо, чтобы отодвинуть лицо от того места, где меня вырвало. Но стоило мне пошевелиться, как над самым моим левым ухом раздался очень мягкий скрип. Я застыл на месте. Скрип повторился с другой стороны. Звук был одиночным. Мне показалось, что он похож на скрип плохо смазанной двери. Я выждал, но было тихо. Тогда я решил снова попытаться. Но стоило мне шевельнуть головой, как я чуть не вскочил от неожиданности — на меня обрушился целый каскад скрипов. Они то напоминали скрип дверей, то были похожи на писк крыс или морских свинок, не были ни громкими, ни интенсивными, но в них присутствовала какая-то мягкость и предательская вкрадчивость. Каждый наплыв этих звуков вызывал у меня приступ тошноты. Наконец, они начали постепенно утихать. Поток сделался менее плотным и постепенно перешел в одиночные поскрипывания.