Энтони Борджиа - Больше о жизни в мире невидимом

«Здесь ничего не тратится впустую, – объяснила Рут. – Все нежелательное возвращается к своему источнику. Ничего не может быть уничтожено. Ты не сможешь разрушить ничего, как бы ни старался. Если тебе больше не нужна какая- то вещь, или ты не хочешь ее иметь, она просто исчезнет, растворится у тебя на глазах. Но она не погибнет. Она вернется к источнику, из которого возникла. Если мы не захотим больше иметь этот дом со всем, что в нем, он исчезнет, и ты ничего не увидишь, кроме земли, на которой он стоял. И то же самое происходит со всем остальным. Все вещи в духовном мире живые, у нас нет неодушевленных предметов. У нас здесь все устроено гораздо лучше, чем на Земле, тебе так не показалось, хотя бы из того немногого, что ты уже увидел?»

Роджер поблагодарил Рут за объяснение. Он, казалось, стесняется говорить, хотя Рут тоже посоветовала не увлекаться разговорами. Тем не менее, подумав немного над словами Рут, он повернулся ко мне со смущенным выражением лица.

«Вы были епископом, или что-то в этом роде?» – спросил он.

«О, конечно, нет, – улыбнулся я. – Все совсем не так возвышенно. Ты судишь по моей одежде. На Земле я был всего лишь священником. Многие из моих друзей продолжают называть меня монсеньор. Им это нравится, это никого не обижает, хотя на самом деле у нас нет таких титулов и знаков отличия. Если ты хочешь использовать это старое обращение, пожалуйста. Это не нарушает правил. Рут тоже всегда так говорит».

Здесь я считаю целесообразным вставить два замечания. То, о чем я рассказываю, это действительный случай, имевший место, и довольно типичный. Молодой человек, Роджер, также является действительным лицом, оказавшимся в духовном мире при тех обстоятельствах, которые я описываю. Есть люди, которые возразят, что все слишком обыденно и банально, чтобы заслуживать внимания, что это фривольно, неприлично и совершенно непозволительно в той части света, которая называется небесами, потому что на небесах все должно быть не таким банальным, а праведным и духовным.

Они могут выразить недовольство, заметив, что человек, совершивший «ужасный» переход от жизни к смерти и от смерти к вечной жизни – сверхъестественной жизни – будет думать о более серьезных вещах, а не обсуждать мелочи, которые, как я утверждаю, якобы, имели место.

Из моего большого опыта работы с людьми, совершившими переход, начиная со своего собственного, я знаю совершенно точно, что когда замирает последнее дыхание, и начинается жизнь в духовном мире, в этот важный момент не возникает ни малейшего желания мыслить теологическими понятиями и увлекаться разными религиозными банальностями.

Каждую душу, прибывающую в эту или другие сферы духовного мира и не имеющую понятия об этой жизни, волнует только один вопрос: Что дальше? Только это. Оказавшись в духовном мире, мы не становимся риторами, которые долго и красноречиво философствуют на темы высшего духовного содержания. И слава Богу, что это так. Мы нормальные, разумные люди, которые разумно говорят и действуют.

Предположим, что мы с Рут, взяв под опеку Роджера, приняли бы серьезный и мрачный вид, что бы произошло? Парень наверняка бы испугался, хотя, сказать по правде, никаких оснований для страха не было. И для чего все это нужно? Только для того, чтобы выглядеть и действовать в соответствии с представлениями введенных в заблуждение земных людей?

А что произошло бы с Рут и со мной? Мы проявили бы себя совершенно непригодными для своей профессии, и нас немедленно уволили бы с позором. Но такое никогда бы не произошло, потому что нам никогда не доверили бы эту работу, если бы мы придерживались таких немыслимых представлений. Поэтому, друзья мои, в беседе с Роджером и с тысячами остальных, которых мы брали под свою опеку, мы оставались самими собой. В конце концов, это мир жизни, действия и истины, а не фальшивая, призрачная, ханжеская пародия на существование. Какое счастье, что это так! Мы предпочитаем свои небеса странным представлениям, бытующим кое-где на Земле. Однако, вернемся к моему рассказу.

Роджер почувствовал желание встать – верный признак того, что к нему возвращаются силы и энергия. Плод оказал свое действие, как мы и предполагали. В таких вопросах ошибок не бывает. В то же время не следовало позволять ему увлекаться испытанием своих сил, поэтому мы порекомендовали ему пока оставаться в постели. Роджер был – и, конечно, есть! – милейшим парнем, готовым согласиться со всеми нашими предложениями. В таких случаях, как этот, в первые минуты после прибытия новичка так много зависит от мелочей, простых вещей, которые имеют большое значение и действуют очень успокаивающе и ободряюще.

Долгий опыт научил нас тому, что очень часто самые мелкие, незначительные эпизоды могут успокоить вновь прибывшего гораздо лучше, чем сотни блистательных речей. Поэтому мы намеренно обращались к тому, что казалось банальным. Лучший пример этому – то, что происходило дальше с Роджером.

Юноша внезапно повернул взор к окну, привлеченный звуком хлопающих крыльев, и увидел маленькую птичку, залетевшую в комнату и усевшуюся на расстоянии фута от него. Роджер не двигался, боясь шевельнуться, чтобы не спугнуть маленького посетителя. Рут позвала птичку, и она тотчас же подлетела к ней и села на протянутый палец. На ней был щеголеватый наряд из бледно-серых перышек. Роджер очень заинтересовался, когда Рут пересадила птичку к нему на руку.

«Он часто нас навещает, – сказал я, – и принадлежал двум моим старым земным друзьям».

«А что он здесь делает?» – спросил Роджер.

«Мои друзья нашли его, когда он птенцом попал в большую беду. Они заботились о нем, вырастили его, но с ним случилось несчастье. Возможно, он стал слишком смелым и немного переусердствовал, потому что у него произошел внезапный приступ, и он почти мгновенно умер. Очень жаль. Он был таким же, как ты, Роджер, его жизнь только началась. И так же, как ты, он перешел в эту прекрасную страну, где о нем сразу же позаботились так же, как мы пытаемся позаботиться о прибывающих к нам человеческих душах. Маленькая птичка, такая незначительная на Земле, не погибла, и поступок моих друзей, также кажущийся незначительным, не пропал даром. Их любовь к этой крохотной частичке жизни сохранила эту жизнь на все времена. Сейчас он живет у нашего общего друга, у которого есть еще птицы и другие животные. У них счастливая семья, и мы тебя с ним – и с ними со всеми – познакомим. Тебе не кажется, что он очарователен?»

«Да, а что это за птица?»

«Когда он впервые появился у нас, он был более темного цвета, и не такой большой. Но он вырос и по цвету стал похож на голубя. Ты спросил, что это за птица? Обычный воробей».

Рут была в негодовании, что я назвал его обычным, и я вынужден был отказаться от своих слов – уже не в первый раз с тех пор, как прибыл в духовный мир!